Мерзкий старикашка

— Все мои помыслы лишь о том, как смягчить нравы этого дикого народа и привести их к благодатной истинной вере, — скорбно произнес Йожадату. — Увы, успехи Церкви в этом весьма скромные, ибо большую часть проповедников заки либо убивают, либо обращают в рабство.

— Как это непорядочно с их стороны. — Я вновь повернулся к властителю Ооза. — Издревле мы ходим в Большую Степь или со словом Солнца, или с оружием. Иногда совмещаем эти два инструмента. Такой подход неэффективен — на место каждого убитого кочевника встанет другой, выбей одно племя, через год его пастбища займет другое. Степь велика, и в ней много разных народов. Верно я говорю?

— Верно, — отозвался сосед пограничного князя, лиделлец, если я не путаю порядок расстановки кресел. Тоже степнячий терпила. — Но и терпеть их нельзя. Что же нам, как в далекой стране Сюнну, вдоль границы стену строить? Не особо-то, я слыхал, она и спасает. Ходить в степь и выбивать заков, пока они силу не набрали, надежнее.

— Веками ходим, да что-то не слишком помогает. Не с копьем и колчаном надо идти в степь, а с плугом и зерном. Покуда всю степь не засеем, кочевники наши границы так и будут тревожить. А земля-то там плодородная. В Ашшории крестьяне по большей части на головах уже один у другого сидят, каждый клочок земли обработан, и то всех прокормить не каждый год удается — вспомните недавний голод, князья. Города не растут отчего? Не оттого ли, что землепашцам самим еды едва хватает? А переселить лишний народ в степь, так что? Худо-бедно витязя вооружить, по тамошним урожаям, да если наделы давать такие, что только паши, полутора десятка мужиков хватит. Поселите полторы тысячи, и вот у нас на границе сотня бойцов. Пятнадцать тысяч переселить — так уже целое войско. А мы и пятьдесят тысяч туда посадить можем! И семьдесят! Поначалу только их оборонить, первые год или два, а там и заков, глядишь, на землю посадим. Тех, кто останется жив и примет истинную веру, разумеется. — Я перевел дыхание. — Тогда внуки наши всю Большую Степь вспашут, до самого Зимнолесья… И, разумеется, те, кто помогал переселенцам, кто защищал их на первых порах, будут иметь с этого свою долю. Сначала, правда, надо и иные наши границы обезопасить, но сие как раз не такая уж и проблема.

— Это что же, если я, положим, переселю в степь несколько деревень да поставлю над каждой по витязю из младших княжьих сынов, с вооружением им помогу, так то будут мои вассалы? — в задумчивости поинтересовался князь Коваргини.

С ним мы этот вопрос не обсуждали, это вообще была чистая импровизация. Историк у нас в школе был знатный, знания давал на совесть, так чего бы опытом Руси не воспользоваться, которая веками оборонялась от кочевых народов путем их покорения и ассимиляции?

— Конечно, твои, чьи же еще? — ответил я. — Или дружину свою пошли, если хочешь земли к своему личному уделу прирезать. Да и царских солдат я позволю нанять на такое дело. Крепости, чтоб от набегов укрываться, построим.

— Кажется, мой голос ты получил, царевич, — усмехнулся Оозский владетель.

А в зале меж тем поднялся неслабый шум от пересудов — владетельным требовалось обсудить, причем немедленно, столь революционную тактику не только борьбы с набегами, до которых большинству никакого дела не было, но и приращения своего благосостояния. Раньше-то в степь ходили без особой охоты — чего там кроме низкорослых кобылиц да рыжих наложниц брать? — а тут такое предлагают. Правильно мой шеф говорил, что двигателем человеческого прогресса всегда были лень и жадность. Вот оно, наглядное подтверждение!

— Тише! Тише вы вше! — прошамкал главный (все еще) министр. — Не шатем шобралищь. Наговоритещь еще.

Присутствующие попытались взять себя в руки, но видно было, что в уме они продолжают прикидывать, чего да сколько с такого развития сюжета хапнуть можно и большие ли потребуются первоначальные вложения.

— Ешть еще вопрошы к шаревищу? — уточнил Тонай Старый. — Нет? Тогда предлагаю голошовать. — Он повернулся к Валиссе. — Шехама, надо полагать, против вошарения Лишапета иш Крылатых Ешей?

— Вовсе нет, — с улыбкой поднялась моя невестка. — За. Шехама отдает свой голос царевичу Лисапету.

Князья с понимающим видом начали переглядываться — пообещал жизни не лишать, чего уж тут гадать-то?

— Баратиан тоже отдает свой голос за, — порывисто поднялся Лексик. — Мы поддерживаем законные притязания царевича.

— Ну и Дамуриана тоше — ша. — Тонай опустился в свое кресло.

— Хатикан — за, — высказался Шедад. — И половина Аршакии тоже.

— Вся Аршакия, — поддержал его Арцуд. — И вся Софена.

— Уже говорил и повторю снова — Ооз поддерживает притязания Лисапета на трон, — высказался пограничный владетель.

И тут князья-заговорщики как пошли, как пошли поддержку выказывать, прям любо-дорого смотреть… Остальные не спешили, правда, на Скалапета и командующих косились, выгадывали все…

Ну а что? Новаторская стратегия хомячества озвучена, а чтобы осуществлять ее, мое воцарение вовсе не обязательно.

Последним из подписантов поднялся Моцк, князь Гелавани, и что-то сильное у него было сомнение на лице нарисовано.