Месье, или Князь Тьмы

— Не знаю, что думать о Пьере, да и письмо Сабины полно двусмысленностей. Одно точно. Пьер получил laissez-passer,[131] следовательно, ждал удара. Видимо, он доверился Сильвии, вот она и не выдержала, сорвалась, так как ей хотелось уйти с ним и в то же время — остаться с тобой. Этот рецидив — компромисс, избавивший ее от необходимости выбирать.

— А голова? Думаешь, какое-то мерзкое тайное общество пытается возродить традиции тамплиеров, и ему понадобилась голова последнего Ногаре?

— Мы не узнаем правды, пока не приедет Сабина. Объяснений можно придумать сколько угодно, но все они жидковаты, потому что не все укладывается в схему, один-два факта остаются ни при чем. Истина обычно проста. Могла Сабина быть тем человеком, которому поручили убить Пьера? Вряд ли он заподозрил бы ее, а нам известно, что она навещала его одной из последних, если не самой последней.

— Да. Но как он умер!

— Естественно, яда не нашли, однако есть много ядов, которые не оставляют следов. Например, свежая синильная кислота… Вот как объяснить отсутствие головы? Кто взял ее и зачем?

— По распоряжению Журдена сделали посмертную маску, правда, для этого ни к чему отрезать голову.

— Да уж. Кстати, Сабина однажды рассказала мне об одном на удивление продуманном убийстве, случившемся в Александрии — вариация истории Юдифи и Олоферна. В голову спящего человека вбили гвоздь без шляпки… и прикрыли волосами. Под рентгеном, естественно, штырь в мозгу хорошо виден…

Вдалеке, на каменистых garrigues[132] в рассеянном свете полной луны слышались мелодичная перекличка волков. Прованс сонно млел, полный влажного изобилия, окутанный испариной счастливого завершения урожайной поры. Пыльные дороги прорезали колеса телег и тракторов, груженных горами винограда — синего винограда, припорошенного пыльцой вечности. На полях орудовали кривыми ножами сборщики, которых сопровождали тучи птиц.

— Тоби! — позвал я, и тот что-то пробормотал, будто во сне. — Ты действительно веришь, что так все было?

— И да, и нет, — не сразу ответил он. — Но если кто-то и знает правду, то это Сабина. У меня такое чувство, будто она скоро объявится и все нам расскажет. Ее везде ждут мои письма.

Когда Сабина бродила по свету, то никому не оставляла адреса, даже Post Restante.[133] Была лишь одна надежда отыскать ее — при помощи какого-нибудь известного кафе, где хранят письма для своих постоянных клиентов, например, «Гавелка» в Вене, «Молар» в Женеве, «Бодро» в Александрии, «Гроппи» в Каире, «Собор» в Париже… Она могла оказаться поблизости и заглянуть в одно из них.

Могла. Но тогда сразу бы ответила. Предчувствие говорило мне, что нам больше не видать Сабину, в недавнем письме она намекнула, что тоже получила предупреждение. И значит, все вопросы останутся без ответа, будут похоронены в неведомом будущем или в гниющих палимпсестах[134] прошлого. Прованс особенно богат на мифы и символы и не любит, когда от него требуют объяснений умные современные бездельники из отряда человекообразных. Это как ключ — тот старый ключ, что Ногаре оставили Пьеру. Легенда гласит, будто он от сокровищницы тамплиеров, в которой хранятся несметные богатства, не доставшиеся королю. Но где замок, к которому подходит этот ключ-пистоль? Многие годы Пьер упорно искал, скорее всего, мифический клад. Впустую! Впустую. Сейчас ключ лежит в архиве, и Тоби использует его в качестве пресс-папье. Тайна, как мне казалось, так и останется тайной. Она — неотъемлемая часть Прованса, истории здешнего края, который с древнейших времен предпочитал мечтать, придумывать и рассказывать сказки, твердо веря, что у сказок не бывает конца.

Занимался рассвет, и обильная роса легла на наши одеяла. Наверно, мы немного закоченели, и походка наша напоминала походку ревматиков, — пока мы шли к маленькому трактиру возле Пон-дю-Гар, где оставили лошадей.

ЗЕЛЕНАЯ ЗАПИСНАЯ КНИЖКА

(БУМАГИ САТКЛИФФА)