Мешают ли джинсы спасению. Опыт современной апологетики

А. Морозов высказывает мысль о том, что религия вообще (а Православие в частности) со своим контекстом – сущностным, смысловым и историческим – не вписывается в формат современных СМИ. Думаю, данное замечание вполне справедливо. Однако оно требует некоторого уточнения: Православие (как, впрочем, все авраамические религии, а также буддизм и некоторые другие религиозные традиции) в принципе не вписываются со своим контекстом в формат культуры как творения разума и рук человека. Смысл жизни христианина – спасение, стяжание Духа Святого, обожение – возможен только в Церкви как Мистическом Теле Христа, которое безусловно трансцендирует любой культурный опыт, связывает (religare) человека, живущего в мире артефактов, с не-тварным Абсолютом. В этом смысле религию никак нельзя назвать феноменом культурным, то есть являющимся детищем культуры¹⁰⁷.

Напротив, источником культуры – насколько может судить современная культурология и антропология – и является религия. Но подробнее об этом чуть позже. Сейчас лишь замечу, что вырастающая из религии культура по отношению к своей родительнице не теряет изначальной вторичности, не обладает самоценностью¹⁰⁸. Здесь кроется, на мой взгляд, фундаментальная антиномичность самой идеи христианской культуры: христианизация последней, с одной стороны, необходима, с другой – принципиально неосуществима до конца. Христианизация культуры возможна не как устроение Царства Божия на земле (оно сущностно внекультурно), но лишь как формирование правильного взгляда на культуру, как установление в обществе правильной иерархии потребностей: идеальные – социальные – витальные. Эта задача сама по себе является чрезвычайно сложной (практически неразрешимой?), как показывает развитие христианской – и западной, и восточной – цивилизации¹⁰⁹.

Иными словами, вектор религиозной потребности направлен за пределы культуры. Христианская сотериология ломает культурные рамки, так как спасение не совершается в пространстве культуры и культурными средствами. В этом смысле, повторяю, «невписываемость» религии в формат современных СМИ есть частный случай подобной «невписанности» христианства со всем его контекстом в культурный формат. Однако означает ли это – и данный вопрос является гораздо более важным для обозначенной проблемы дискуссии – невозможность какого бы то ни было адекватного религиозного дискурса в современных СМИ?

Итак, религия не есть культурный феномен по своему источнику (источник – Бог, отсюда – христианство как религия Откровения), цели и конечному устремлению, но она есть и культурный феномен в том числе. Конечно, религиозные СМИ или публикации в светских изданиях о религии не представляют, да и не должны представлять собой – по определению – учебные пособия по догматике, нравственному богословию или церковному праву. Однако существует социальная, политическая и даже экономическая составляющая религиозной жизни. (Культура вырастает из религии: последняя изначально содержит в себе, в недифференцированном виде, все будущие самостоятельные сферы культуры – право, политику и даже экономику, т. к. безусловной доминантой традиционного общества является доминанта религиозная¹¹⁰). Поэтому, например, адекватный рассказ о Православии как о культурном феномене на страницах современных СМИ вполне возможен – были бы профессионалы. Равно как и размышления о Церкви как, например, об одном из деятельных участников современных международных отношений¹¹¹. Другое дело, что и в первом, и во втором, и во всех прочих случаях (или на всех трех уровнях журналистики, связанной с религиозной проблематикой, если использовать предложенное Р. Жолудем деление) необходимо помнить (а честным журналистам – напоминать своим читателям), что речь идет не об основной цели существования Церкви, а о ее, так сказать, проекциях в культуре. Проекциях, которые в падшем мире заведомо могут осуществляться лишь как тенденции, но не как состояния: неслиянное единство тварного и нетварного, материи и духа здесь и сейчас возможно лишь как ожидание¹¹².

Очевидно, что разговор о Церкви и вере на страницах СМИ нужно вести на привычном для последних языке, дабы быть понятным читателю. Не менее очевидно, что есть вещи, сложно выразимые (и тут опять важно умение, если угодно, искусство пишущего) или вовсе невыразимые данным профанным языком. Невыразимые в принципе.

Но даже в такой, казалось бы, последовательно отрицающей реальность культурного мира религии, как буддизм, с течением времени возникли тенденции к миссионерству и переводу основных интуиций, просветлений и истин Буддхадхармы¹¹³ не только на рациональный язык вообще, но и на принципиально иной язык западной культуры (вспомним хотя бы деятельность в XX веке известного японского учителя дзен Д.Т. Судзуки). Тем более в христианстве существует не менее убедительная и понятная традиция миссионерства.