Мешок историй про шалого малого

Хозяйка вышла. Он услышал, как она запела своим контральто с глубокой вибрацией: «Нет смысла в ваших чувственных реча-а-а-а-ах! Абсурдны и нелепы ухищренья парадии-и-игмы!!»

6.

По паспорту ее звали Клавдия. В народе — Белкой, за белые волосы. Она была маминой подругой. Вернее — сослуживицей. Они вместе пели в хоре оперного театра. А Белка еще и занималась репетиторством по вокалу. У Белки был взрослый сын Вадим. Эдик никогда его не видел. Вадим только что закончил Борисоглебское военно-авиационное училище и служил лейтенантом где-то на границе. Белка была свободной и одинокой женщиной, и Эдик, практически, был одинок. Вот и встретились два одиночества. Белка водила Эдика в цирк, в парк, брала с собой на пляж, читала ему книжки, играла с ним. Она словно вернулась в детство. Для Эдика она была единственным близким человеком в этом мире. После школы он всегда бежал к ней. А в последнее время и вместо школы.

Белка вышла к нему через пять минут нагая. Ее дряблые груди, забывшие прикосновение мужской руки, безжизненно болтались, словно две пустые хозяйственные сумки. Она присела рядом с Эдиком. Сердце его забилось в груди пойманной птицей.

— Ну, что ты? — Белка взяла его руку и положила к себе на грудь. Эдик руку не убирал. Белка перевела руку на мохнатый лобок.

— Давай! Ты же хочешь! Тебе ведь понравилось в прошлый раз?

Эдик кивнул головой. В прошлый раз действительно было хорошо. И в позапрошлый раз тоже.

— Давай, достанем его! Ну-ка? Где он? Петушок, петушок, красная головушка! Куда мы спрятались? Ку-ка-ре-куу-у-у-у-у! Ко-ко-ко! Мои хорошие! Иди сюда!? Вот он! Ты зачем спрятался? — Белка сюсюкая противным тонким голоском Мальвины, проворно расстегнув штаны, достала напрягшийся писюлек Эдика. Эдик смущенно засмеялся и отвернулся. Белка наклонилась и стала колдовать над пахом. Потом она легонько опрокинула Эдика на диван (который еще помнил рябую жопу Сталина!) и вставила писюлек в себя.

— Вот так! Вот так! — приговаривала она, закрыв глаза.

Эдик снизу смотрел на ее трясущиеся, словно тряпочные Петрушки, груди, и ему стало смешно и весело. Никто из этих уродов-футболистов, дразнящих и оскорбляющих его, никогда и не видел женских грудей! Сосунки! А он — скрипач! Да! Пусть скрипач! Но он видел полные груди у своей матери и пустые у Белки. Он видел, как занималась сексом мама с майором, дирижером военного оркестра. Она тогда, прошлой зимой, пораньше уложила Эдика спать, а он не спал, а наблюдал из-за шторки, как толстый майор, задрав ноги мамы, смешно дрыгал жопой. Эдику было обидно за мать. Ему казалось, что ей очень больно. Она стонала.

Белка встала, вытерла полотенцем промежность.

— Ты сегодня какой-то задумчивый… — сказала она.

— Я домой пойду! — сказал решительно Эдик, натягивая штаны. — А в парк? На машинках кататься?

— Это для детей!

— Ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха, — гулко расхохоталась Белка. — А ты уже взрослый?

— Я пойду Ридинга готовить. Экзамен через месяц.

Эдик вышел в коридор и стал обуваться.

— Да… — Белка погладила его по голове, голос ее задрожал от нежности, — Ты и в самом деле взрослый… Эдик. Я тебе пирожков заверну, хорошо? Я сегодня пекла…

Домой Эдик возвращался с достоинством, не таясь, гордо неся скрипку в руках.

— Скрипач! Ха-ха-ха! Гляди! Скрипач! — орал, подпрыгивая рядом, какой-то вихрастый глупыш в нелепых отцовских штанах, которые были ему велики примерно на десять размеров.

7.

Сухоглотов Аркадий оторвал тяжелую голову от стола, с хрустом покрутил ею в разные стороны и, наконец, облизав пересохшие губы, окончательно проснулся от каких-то резких неприятных звуков, происходивших где-то неподалеку. Немного посидев в странной, недоделанной до совершенства позе, он, наконец, понял природу этих мерзких звуков, соединяющихся в незнакомый атональный мотив. Это были сочные звуки скрипки, доносившиеся справа, где жила соседка Роза Циплак со своим маленьким ублюдком, сыном Эдиком.

— Скрипач, в жопе хуй, — горько и болезненно усмехнулся. Ему на минуту показалось, что все это уже когда-то происходило в его жизни. Сухоглотов Аркадий в который раз за сегодняшний день полез в холодильник, где согласно его необоснованным прогнозам должно было стоять три бутылки холодного пива «Гинесс». Пива там не стояло. Шумно сплюнув горькую, густую слюну, Сухоглотов Аркадий открыл кран и сполна напился мутной воды, отдающей ржавым железом.

Кольцо Лилит

1.

— Итак, внимание! Смотрим в камеру! Я подаю реплику. Вы отвечаете по тексту! Готовы?

— Готова.

— Юленька! В чем дело? Где вы бродите? Почему я должен вас искать? Что это за прятки на работе? И почему не берете трубку?

— Какая прятку? Я от вас и не прячусь! Я целый день на месте! Как пчелка.

— Какая пчелка? Что вы врете все время? Я заходил и в час, и в три, и в пять, а вас нет и нет. Вы пришли сюда работать или глазки строить? Вы с Гаманюком в баре сидели в два часа!

— Что значит, я вру? Я вас не видела. Я оформляла документы, работала с клиентом. Может, и отлучилась на минутку, покурить…