Читаем Мешуга полностью

—    Я не смогу рассказать вам даже тысяч­ной доли. Я не могу рассказывать даже Мак­су. Я люблю его больше жизни, но ему нра­вится говорить, а не слушать других. То, что происходит между нами, могло бы запол­нить книгу в тысячу страниц. У него есть же­на, и она совершенно спятила — «безумен, как шапочник»[52], так говорят по-английски. А почему шапочник безумен? Языки сами по себе содержат элементы безумия. Я цитирую ваши слова.

—    Что? Я никогда ничего подобного не говорил.

—    Вы написали это в статье о языке эсперанто, и там говорится, что интернациональ­ный язык утратил бы все особенности обыч­ных языков, создавшиеся естественным путем.

—    У вас в самом деле удивительная па­мять.

—    Там еще упоминается, что вы когда-то жили на улице Чжика, часть которой была позже переименована в улицу имени докто­ра Заменхофа в честь человека, который со­здал эсперанто. Теперь припоминаете?

—    Да, да, у вас замечательная память.

Надеюсь, что нет. Она угнетает меня, особенно когда я одна. Макс часто заходит ко мне, но он всегда ужасно занят. У него есть жена, Прива, которая считает его своей собственностью, и куча других женщин. Ког­да я читала вашу историю о многоженце, мне казалось, что вы описываете Макса. Он убеждает каждую из них, что только она его единственная любовь. Макс спекулирует их деньгами и может потерять все. Он чувст­вует симпатию к этим женщинам, но он окажется их ангелом смерти, — сказала Мириам. — В английском есть даже такое выражение

убийство из милосердия (англ.); идиоматическое выражение, означающее «легкая смерть».

___________


В комнату вернулся Макс.

—    Рынок поднимается. Мы гребем золо­то лопатами в земле Колумба. А что вы тут делаете? Она, вероятно, рассказывает обо мне черт знает что. Не верь ни единому сло­ву. Она, вроде тебя, выдумщица. Я только что узнал, что мне придется поехать в Польшу. Мой отец оставил мне дом в Лод­зи, и поляки наконец разрешают продать его — естественно, за одну десятую насто­ящей цены.

—    Ты говорил с Хэрри? — спросила Мириам.

—    Да, бумаги готовы. Он весь день пытал­ся добраться до меня, но я был занят тут с нашим молодым писателем.

—    Когда ты едешь?

—    Скоро. Если все это ловушка, и коммунисты задумали ликвидировать меня, вы оба будете знать, что делать.

—    Ты, должно быть, пьян, — сказала Мириам.

—    Я родился пьяным. Пиф-паф! Мир по­лон чудес! А что насчет нашего ужина?

Примечания к главе 3


[38] - «» («Aufbau») — еврейская га­зета на немецком языке, пропагандировавшая асси­миляцию евреев в странах, где они проживают.


[39] - — в нью-йоркских квартирах нередко в одной из комнат (обычно в living room, то есть «общей» комнате) полуперегородкой выгоро­жено пространство, где располагается холодильник, газовая плита или настенный таган с вытяжкой и полка или (редко) мойка.


[40] - — еврейское местечко, поселение в пределах «черты оседлости», ограничи­вавшей места свободного поселения евреев в цар­ской России и входившей в нее части Польши.


— имеется в виду разрушение римлянами главного Храма иудейской религии в Иерусалиме в 70 году н. э.


— один из самых знатных и бо­гатейших магнатов Польши, выражение «граф По­тоцкий» стало нарицательным.


[43] - — партия крупных еврейских землевладельцев в Польше до Второй мировой войны.


(букв. «учитель») — глава хасидской об­щины.


«Литературные страницы») — еврейская газета в Варшаве.


[46] - — наро­ды, населявшие, по библейской легенде, Палестину и прилегающие области в период становления пер­вого еврейского государства.


» — в Библии — перечень бед и наказаний, которыми Бог грозит тем, кто не будет соблюдать его законы (см. Левит, гл. 26 и Второза­коние, гл. 28).


[48] - — раввинский суд.


букв. «квасное») — любые продук­ты, сделанные из зерновых, подвергшихся броже­нию (дрожжевое тесто, водка и т. п.; перед праздни­ком еврейской Пасхи (Песах) хамец должен быть удален из дома на все дни праздника, но может быть возвращен после его окончания).


(от слова «кошер» — «подходящий», — разрешенный по законам иудаизма; может применяться не только к пище, но и к человеку или даже к юридическому делу.


...и курила сигареты — еврейская религия запре­щает (наряду с запретом выполнять любую работу, пользоваться огнем, телефоном и др.) курить в Суб­боту.


Перейти на страницу:

Похожие книги

Уроки счастья
Уроки счастья

В тридцать семь от жизни не ждешь никаких сюрпризов, привыкаешь относиться ко всему с долей здорового цинизма и обзаводишься кучей холостяцких привычек. Работа в школе не предполагает широкого круга знакомств, а подружки все давно вышли замуж, и на первом месте у них муж и дети. Вот и я уже смирилась с тем, что на личной жизни можно поставить крест, ведь мужчинам интереснее молодые и стройные, а не умные и осторожные женщины. Но его величество случай плевать хотел на мои убеждения и все повернул по-своему, и внезапно в моей размеренной и устоявшейся жизни появились два программиста, имеющие свои взгляды на то, как надо ухаживать за женщиной. И что на первом месте у них будет совсем не работа и собственный эгоизм.

Кира Стрельникова , Некто Лукас

Современная русская и зарубежная проза / Самиздат, сетевая литература / Любовно-фантастические романы / Романы
Жизнь за жильё. Книга вторая
Жизнь за жильё. Книга вторая

Холодное лето 1994 года. Засекреченный сотрудник уголовного розыска внедряется в бокситогорскую преступную группировку. Лейтенант милиции решает захватить с помощью бандитов новые торговые точки в Питере, а затем кинуть братву под жернова правосудия и вместе с друзьями занять освободившееся место под солнцем.Возникает конфликт интересов, в который втягивается тамбовская группировка. Вскоре в городе появляется мощное охранное предприятие, которое станет известным, как «ментовская крыша»…События и имена придуманы автором, некоторые вещи приукрашены, некоторые преувеличены. Бокситогорск — прекрасный тихий городок Ленинградской области.И многое хорошее из воспоминаний детства и юности «лихих 90-х» поможет нам сегодня найти опору в свалившейся вдруг социальной депрессии экономического кризиса эпохи коронавируса…

Роман Тагиров

Современная русская и зарубежная проза