Месяц Аркашон

Теннис, где партнеры-соперники разделены шутовской решеткой сетки, — это дистанционный танец. Как и в контактном танце, каждое твое движение — реакция на па партнера, но поскольку вы не касаетесь друг друга ни коленями, ни энергетическими полями, постольку вам приходится принимать значимые позы. Теннисист, успевающий пригладить янтарными струнами уходящий мяч, похож на иероглиф, и от того, как сходятся или расходятся в прыжке его ноги, зависят решающие нюансы сообщения. Это вам не сухая короста буквы, это живое движение изменчивых страстей. Можно представить себе запись теннисной схватки как череду поз спортсмена, пойманных камерой в те моменты, когда он попадает или промахивается по мячу.

Будь я Морисом, я расстрелял бы нас теперь, во время игры. Вспышки бутонов крови, погибающие олимпийцы. Флаг просветленного государства, изодранный пулями.

Женщина-кенгуру высоко подбросила мяч, откинулась назад, словно падая навзничь, и сразу широким дугообразным движением хлынула вперед. Мяч просвистел мимо моего носа, я даже покоситься на него не успел. Так она вколачивала в мое поле очко за очком, и я скорее уворачивался от мячей, чем имел шанс их отбить. Так в спагетти-вестерне гангстер-лузер семенит суматошную лезгинку перед удачливым коллегой, который аккомпанирует выстрелами под ноги. Я безнадежно уступил несколько геймов, но потом разозлился.

Видимо, это и называется «спортивная злость» — та, что оборачивается не истерикой, но силой. Неужели я не в состоянии исполнить простенькую сцену «Идеальный Самец разминает в лаун-теннис Большеногую Телку»? Я, танцующий паровоз Люмьеров и кита-убийцу! Решив дать большеногой бой, я сначала ошибочно сосредоточился на глупой технике: как рука обхватывает рукоятку, как дельтовидная мышца передает ускорение плечевым. Но правильно сделать то, чему учили давно и кратко, нереально: трижды подряд я с треском промахнулся по мячу, а в третий раз даже упустил ракету, и она безвольно ткнулась в сетку.

Тогда я стал фиксироваться на геометрии схватки. Вот Фея сместилась после плотной подачи в центр корта, и как красиво было бы поймать ее косым на противоходе. Воображенная траектория так реально рассекала воздух, что казалось: шар сам повторит ее, как по желобу, по колее. Я перестал смотреть на ракету и на мяч, а смотрел лишь на иероглифы Женщины-кенгуру и думал, как поэффектнее инкрустировать их упругими ударами. И удары пошли. Догнать соперницу я уже не успевал, проиграл первый сет три на шесть, но на вторую партию Женщина-страус выходила менее уверенно. При счете два на один в мою пользу она подвернула ногу, и теннис закончился. Несмотря на травму, Фея осталась в отличном настроении и позвала меня с собой валяться в джакузи.