Месяц как взрослая

Но для этого надо родиться художником.

Экскурсия подошла к акварелям Рейбаса. Силле повернулась, чтобы уйти, но оказалась лицом к лицу с фабричной художницей.

Юта Пу́рье еще в дверях заметила Силле в глубине зала и подумала, что надо будет отдать ей часть только что купленного в киоске рисовального угля. Но Силле стояла перед картиной как завороженная, и художница тогда не стала мешать ей.

— Нравится Рейбас? — спросила Юта Пурье.

— Особенно вода и небо.

— А самой удается море?

— Мне? — покраснела Силле. — Ну что вы, я бы не смогла, — пробормотала она.

— Надо попытаться. Интереса ради. Не море, так деревья, лес, природу надо писать.

Юта Пурье разрезала ногтем коробку с углем, взяла оттуда несколько палочек, завернула их в бумагу и протянула Силле.

— Можно было бы попробовать что-нибудь ими нарисовать, — сказала она и добавила: — Просто так. А когда будет готово, вместе посмотрим, что получилось.

«Ну что ж, от нечего делать можно попробовать, — думала по дороге домой Силле. — И раньше случалось без учительского задания кое-что рисовать».

Захватив с собой краски, бумагу, бутылку для воды, Силле отправилась к морю. Небо прояснилось, люди высыпали на улицу. На каждой скамейке кто-то сидел, Силле пришлось уйти очень далеко, чтобы найти место, где никто не мешал.

Чем дальше она шла и чем больше смотрела на синевшую рядом спокойную гладь воды, тем сильнее было искушение самой нарисовать море таким же глубоким и небо таким же высоким, как у Рейбаса. С каждым шагом укреплялась надежда, что она это сможет, росло нетерпение взяться за дело.

Наконец она увидела впереди на безлюдном берегу плоский камень и почти побежала к нему.

Быстро увлажнила лист бумаги, развела краску, и кисточка заскользила по белой поверхности, обращая ее в море и небо.

Первый скомканный лист полетел на землю. Через некоторое время второй. Третий оставался нескомканным чуть дольше. Но и его постигла участь предыдущих листов.

Силле сунула кисточку в бутылку с водой, подтянула колени к подбородку и мрачно уставилась на море.

«Ну ладно! — сказала она наконец себе. — Один-то рисунок ты должна сделать. Какой бы он ни получился».

Под вечер, вернувшись не в настроении домой, она сунула альбом в стол и даже не глянула на свое море.

27

Поздним вечером, когда Силле дописала письмо родителям и положила его вместе с газетной вырезкой в конверт, звякнул дверной звонок. Силле засомневалась, не ослышалась ли она. Прислушалась, больше не звонили. Но в коридоре за дверью вроде бы кто-то был.

Силле побежала и открыла дверь.

С нижней площадки на нее смотрел оторопело улыбавшийся Индрек.

— Ах, ты все-таки дома! У меня… ну, эти… как их — спички кончились, — сказал он, поднимаясь по лестнице. — Хотел вскипятить чай. Если есть, дай взаймы?..

Силле принесла коробку спичек и подала Индреку.

— Спасибо! — сказал он, но уходить не уходил.

— Не стоит! — ответила она.

Индрек вертел коробок.

Силле поправила носком туфли коврик для ног.

— Вот ведь, — говорил Индрек, — ужасно захотелось чаю, а как его вскипятить, если нет спичек.

— Бывает, — вздохнула Силле. — У нас так часто с солью, не заметишь, как она вся вышла…

— Я завтра верну тебе спички, — пообещал он.

Индрек не спешил уходить, несмотря на свое большое желание вскипятить чай.

— Не надо возвращать, — сказала Силле. И хотя она подумала, что теперь пора бы и распрощаться, но тоже не уходила.

Индрек подкидывал коробку со спичками и вскользь бросал на Силле беглые взгляды.

Силле опять подвинула ногой коврик и не сводила глаз с носка туфли.

— Ну ладно, я пойду, — произнес Индрек и не сдвинулся с места.

— Хорошо, — сказала Силле, повернулась к Индреку боком и принялась стирать пальцем пыль с дверной филенки.

Индрек медлил.

— До свиданья! — Силле ступила в прихожую.

Прежде чем она успела притворить дверь, Индрек сказал:

— Послушай, Силле, почему ты не пошла с нами? Мы…

— Ах да! — быстро перебила его Силле. — Что же это я хотела… Что же это я должна была… Ах да! Спокойной ночи!

Она торопливо захлопнула дверь и прижалась к ней лбом.

Назойливый звон будильника прервал сон как раз на том месте, когда Силле вместе с дельфинами нырнула к затонувшему в Черном море судну и собиралась открыть заросшую морской травой каюту.

С большим усилием открыла Силле тяжелые сонные веки.

Половина пятого! Всего!

Она протянула руку, чтобы нажать кнопку звонка, как вдруг вспомнила, в чем дело. Одеяло было откинуто в сторону, и Силле выскочила из постели.

Накануне вечером Силле решила, что завтра рано утром она попробует рисовать угольными палочками, которые ей дала Юта Пурье.

Из окна их рабочего помещения виднелся кусочек старой городской стены с двумя башенками. Силле еще тогда подумала, что можно нарисовать хорошую картину, если бы только суметь. Теперь она хотела нарисовать углем именно этот вид. Раннее утро она считала самым подходящим временем: не мешают любопытные.

Площадка перед фабричными воротами была пустынной. Силле забеспокоилась: а впустит ли ее вахтер в такую рань?