Месяц в королевской спальне

Первой мыслью было вернуться домой в Англию, в Кембридж, где она могла бы спокойно обдумать, как жить дальше. Не выход! Растить ребенка и перебиваться редкими заказами? И столько сил потрачено зря! Единственной ее серьезной работой станут полотна Ренара, и то, заказ она получила только потому, что их владелец вздумал переспать с ней. Хуже того, недели, проведенные на Монтезе, так и останутся самыми яркими в ее жизни.

Нет, надо браться за новую работу и начинать новую жизнь, а Париж как нельзя лучше подходил для этого. Пусть даже временный контракт давал ей возможность доказать себе и всем остальным, что она серьезный профессионал, любящий свою работу. А жизнь в Париже по определению не могла быть скучной, а значит, и будет потом что вспомнить.

Единственное, чего не учла Калли, так это того, что в Париже нет… Леона Монталлье.

Калли по-прежнему мечтала начать создавать собственные картины, но, когда садилась перед холстом, работа не клеилась. Пустота холста напоминала о пустоте в ее сердце.

«Может, оно и к лучшему», – подумала Калли, накалывая кусок блина, который заказала в кафе. Ей казалось, что пейзаж, написанный ею во дворце, вполне неплох, но постепенно начали закрадываться сомнения, что она смотрела на свое творение сквозь розовые очки. Надо было избавиться от него до отъезда. Калли нахмурилась, подумав о том, что Леон должен был наткнуться на него. Может, он вспомнит их разговор о том, что ей не нужно писать самой, потому что у нее нет таланта, и согласится с этим. Вероятно, Бойэ уже выбросил картину по его просьбе.

Надежды, что со временем полегчает, и она перестанет чувствовать эмоциональное опустошение, становилось все меньше. На самом деле, Калли в Париже открыла для себя правду: она любила Леона и больше не могла этого отрицать. По истечении нескольких недель, чувства ее нисколько не ослабели, хотя Калли надеялась, что на новом месте уйдет в работу и забудет о месяце любви.

На прошлой неделе Калли практиковалась во французском языке и слушала местную радиостанцию, как вдруг услышала имя Тории. Из сообщения она узнала, что та родила мальчика и отпраздновала его рождение вместе с отцом ребенка, профессиональным футболистом, с которым жила в Милане.

Новость заставила Калли по-новому посмотреть на свои недавние поступки. Она даже серьезно задумалась о том, а не позвонить ли Леону, а может, и вообще слетать на Монтез. Однако, представляя себе реакцию Леона, Калли утратила решимость. Тот факт, что не он, был отцом ребенка Тории, менял лишь ее собственное отношение к нему. Но сам Леон не хотел детей, и, если бы, не ее идиотизм, она не была бы сейчас беременной. Зачем взваливать на него бремя ответственности за нее и за ребенка, если это ее ошибка? Калли покачала головой. Леон всегда мог связаться с ней, если бы понял, что она нужна ему.

– Не против, если я присоединюсь к тебе? – раздался рядом мужской голос.

Калли вздрогнула и опрокинула чашку с чаем. В руке Леона тут же возникла непонятно откуда появившаяся салфетка.

– Леон! – выдохнула Калли с ужасом. – Что ты тут делаешь?

Она подвинулась к столу, пытаясь скрыть очевидные признаки своей беременности.

– Мне сказали, что я могу найти тебя здесь.

– Кто? – спросила Калли, надеясь, что он разговаривал не с Селин. Ее подруга могла бы ему наболтать все, что угодно!

– Какой-то мужчина. Не спросил его имени.

– Микель, – с облегчением улыбнулась Калли, не заметив недовольное выражение, промелькнувшее по лицу Леона. – В любом случае я не об этом спрашивала. Что ты делаешь в Париже?

– А как ты думаешь, зачем я приехал в Париж, cherie. – Леон так посмотрел на нее, что Калли испугалась: а вдруг он знает ее секрет.

«Нет, этого не может быть», – успокоила она себя.

– Приехал по делам? – предположила Калли.

Леон усмехнулся и пробежался глазами по меню.

– Отчасти. Тебе что-нибудь заказать?

Отчасти? Что это могло значить? Он всегда связывает дела с удовольствием. Может быть, Леон любит иногда из чистого любопытства навестить своих бывших любовниц. Он-то наверняка считает, что после небольшого романа мужчина и женщина должны расставаться друзьями. Ему-то не бывает больно от разрыва.

– Ничего, спасибо.

– Тогда позволь мне проводить тебя до галереи?

– Ой! – воскликнула Калли, вспомнив о том, какие преимущества дает стол между ними. – Я бы все-таки что-нибудь съела, а то потом быстро проголодаюсь.

Леон стиснул зубы, в то время, как она сделала вид, будто изучает меню. Он-то знал, что двадцать минут назад Калли уже заказала себе основательный ленч.

Три дня назад Бойэ оставил для него на столе газету, из которой Леон узнал, что в одной из галерей Парижа выставлена картина художника Россетти. Статью сопровождала фотография счастливых реставраторов.

В первый момент Леон взвился от ярости чуть ли не до потолка. Калли – беременна! И он знал, что ребенок от него. Ее можно было обвинить во многих грехах, но уж точно не в распущенности. Однако Калли скрыла от него этот факт!