Месма (СИ)

   Вечер стоял необычно теплый, а потому, несмотря на то, что уже стемнело, во внутреннем дворе за Галкиным домом, возле пары врытых в землю столов, собрался народ; там играла музыка, несколько парочек танцевали в сиянии уличного фонаря. Еще с раннего детства Галка помнила эту добрую традицию – теплыми летними вечерами во дворе собирались люди из близлежащих домов, заводили патефон, ставили старые добрые пластинки. Кто-то танцевал под любимую музыку, кто-то просто слушал, посиживая на деревянных скамеечках – места здесь хватало всем, и молодежи, и пенсионерам!..И такие вот танцы с посиделками продолжались ежевечерне  до наступления холодов, если только позволяла погода. Особенно многолюдно в тихом уютном дворике становилось в выходные.

     Сейчас, когда Галка подходила к дому, и мысли ее витали вокруг Виталика и их нелепой ссоры, старенький патефон наигрывал трогательную мелодию о ссоре двух любящих молодых людей, и приятный голос известной певицы мягко расплывался по полутемному дворику:

           А мне до тебя только шаг всего,
           Только шаг… небольшой!
           Но как, научи, прошагать его,
           Чтоб сказать: « Мой родной…

      Галка невольно замедлила шаг, а потом и вовсе остановилась – так исполняемая песенка отвечала ее мыслям и душевным порывам. Ей снова неудержимо захотелось к Виталику…

     Она скажет ему, что их ссора была зряшной, что он был прав, а с ней случилось нечто совсем непонятное и нелепое.

    Вот только – что? И как она объяснит ему это несуразное происшествие? А вдруг Виталик начнет над нею смеяться? И потом – она ведь не врала ему! все так и было! Ей снова придется это подтвердить, и при этом у нее и фотографии-то нет… Галка только вздохнула сокрушенно в ответ своим мыслям – она сама себе не в состоянии объяснить случившуюся с ней нелепицу, где уж рассказывать Виталику! Ладно, надо идти домой… Господи! Мать поди извелась уже вся – ох, сейчас начнется!..Галка медленно пошла к своему подъезду, провожаемая душевным напевом, льющимся из старенького патефона:

            Давай никогда не ссориться, никогда, никогда!
            Пускай сердце сердцу откроется навсегда, навсегда!
            Пусть в счастье сегодня не верится – не беда… не беда!
            Давай еще раз помиримся – навсегда… навсегда!»

      Она вошла в подъезд, где к ее удивлению горели сегодня целых две лампочки, и поднялась по лестнице, медленно переставляя тяжелеющие ноги, будто шла на эшафот. Едва она открыла дверь, как мать, хлопотавшая на кухне, сразу же обернулась к ней.

       - А! – злобно вскричала она. – Явилась!..Снова шлялась где-то допоздна! Тебе ремня, что ли всыпать надо?!

       - Мама, - Галка постаралась говорить кротко, хотя в груди у нее все кипело. – Я нигде не шлялась. Я ходила по делам…

      - Ах, по делам! – закричала мать в ярости. – Теперь это так называется… По делам, значит,ходила?!

      - Мама, - произнесла девушка, набирая полную грудь воздуха, - пожалуйста, не кричи на меня. Я ведь сделала все, что ты мне на листке написала… Что еще ты от меня хочешь?

      - Я хочу, чтобы ты домой вовремя приходила, а не шаталась по ночам! – заполошно закричала мать. Галке показалось, что от ее крика вот-вот посыплется посуда с полок, а оконные стекла повылетают из рам. – Я не хочу, чтобы тебя обрюхатили или на распыл пустили и в реку бросили! Хватит с меня твоего отца, которого…

    Упоминание об отце неожиданно вызвало у Галки приступ бешенства. В голосе Антонины звучала неприкрытая фальшь, и девушка мгновенно ее ощутила. Не о ней заботится мать, как никогда не заботилась и об отце: нет! Антонина печется лишь о себе самой, о своем покое – больше ее ничто не волнует! Зловеще сверкнув своими серыми глазами, Галка мрачно заметила:

     - Отца лучше не трогай, тебе до него как до Луны! Был бы жив отец, все у нас сейчас было бы по-другому…

     - Что?! – воскликнула Антонина в ужасе.- Что ты сказала… дрянь! Как ты со мной разговариваешь, мерзавка!..

     - Я сказала, чтобы ты отца не вмешивала сюда, поняла? – угрожающе отозвалась Галя. – И вообще – заткнись уже! Я давно устала от твоих истерик…

     Антонина ошеломленно замолчала. Широко растаращив глаза, она только судорожно открывала рот и вновь закрывала его, словно выловленная из воды рыба. Затем опрометью метнулась в комнату, рывком выдвинула ящик комода и выхватила оттуда узкий длинный ремень, которым потчевала Галку в детстве, когда дочка приносила из школы плохие отметки.

     - Ну, я тебе сейчас устрою…- злобно зашипела Антонина, кидаясь обратно к дочери.