Месма (СИ)

    - А Владик – можно? – вдруг спросила Галя.

    Владик? У него даже дух захватило! Владик – это как-то совсем по-свойски, даже интимно!

    - Конечно, можно! - радостно воскликнул он.

    Галя не ответила. Она дописала последние буквы, и поднялась из-за стола, критично взглянув на свою работу.

    - Ну вот, - сказала она удовлетворенно, - не ахти, конечно, но… сдавать можно! Вполне прилично...

    Влад был поражен до глубины души.  Не ахти? Он в жизни не смог бы написать столь аккуратно и красиво… А время? За какие-то тридцать – сорок минут она сделала работу, которую он не осилил бы и за полдня! Не говоря уже о качестве. Просто ошеломляюще…

    - Спасибо… Галя! – воскликнул он в порыве благодарности. – Не знаю, как вас и благодарить…

    - Прежде всего, перестань мне выкать, хорошо? – строго заметила она. – Я не доцент и не профессор, а такая же студентка, как и ты, только постарше. Ну, и все мы здесь свои, и у нас принято друг другу помогать… Понял меня, Владик?

    - Понял! – воскликнул он вне себя от восторга.

    - Так что там… насчет хлеба?

    - Ой, Галя… Простите, то есть прости… я совсем забыл. Сейчас.

 Влад метнулся за шкаф и вынес батон свежего хлеба, который и протянул ей.

    - Ну куда мне столько? – очаровательно улыбнулась Галя. – Мы не съедим, а вам самим пригодится. Нож у тебя есть?

    Влад снова кинулся за занавеску и вернулся с ножом.

    Галя взяла нож и, положив батон на стол, аккуратно отрезала чуть меньше его половины. Сделала она это как-то по-особенному, этаким царственным движением – так, что Влад невольно залюбовался… Ее вид – в облегающем халате, с ножом в руке – привел его в трепет.

 Ему показалось, что более прекрасного и завораживающего зрелища он никогда не видел. Забрав себе отрезанный кусок, Галя вернула ему нож.

    - Я завтра принесу вам хлеб, - сказала она.

    - Ну что ты, Галя! – горячо возразил он. – Ты же сама сказала – все друг другу помогают…- он вдруг прикусил себе язык: ведь она сама обозначила повод прийти к нему еще раз, а он сам же этот повод взял и устранил! Глупец…

    - Ну хорошо, - отозвалась Галя, - большое спасибо, Владик. Ты нас выручил.

   И она шагнула к двери. Влад запоздало сказал ей вслед:

    - Будет у нас нужда, так и мы к вам заглянем… за хлебом.

    Галя уже приоткрыла дверь, но остановилась на пороге и улыбнулась.

    - Конечно, - просто ответила она. – Заходи… Комната четыреста вторая.

    Влад машинально отметил: это в противоположном конце коридора. Но сам факт, что она назвала ему номер комнаты, уже говорил кое о чем… Или – ни о чем не говорил, а он слышит лишь то, что хочет слышать? И все же, когда дверь за нею закрылась, он вдруг почувствовал, что счастлив!..

     С того самого дня Влад практически постоянно думал о Гале. Где бы он ни находился, чем бы ни занимался, его мысли всякий раз возвращались к ней. К его большому сожалению, он не имел возможности видеть ее так часто, как ему хотелось. И дело было не только в том, что они учились на разных курсах – его не покидало ощущение, будто Галя попросту не воспринимает его сколько-нибудь всерьез, не видит в нем мужчину. Для нее он был младший товарищ по факультету, и не более. Умом Влад понимал, что такое снисходительное отношение к нему с ее стороны было вполне естественным; однако сердцем принять такое положение вещей никак не мог. И это его сильно удручало.

     И тем не менее, всякий раз, когда он встречал ее в институтском коридоре или на шумной толкучей лестнице, и он видел ее задумчивые серо-голубые глаза и завораживающую, загадочную улыбку, его охватывала волна ликования, он испытывал настоящую эйфорию, и ему хотелось смеяться и петь. Но стоило ему расстаться с нею до следующей такой же мимолетной встречи, как он впадал в тяжкую и беспросветную тоску.

     Обнаружилась и еще одна странная особенность: Влад заметил, что всякие попытки его хоть что-нибудь узнать о ней – ее пристрастия, привязанности, какие-то привычки, знание которых было ему интересно не только само по себе, но и могло быть полезно в его попытках сближения, неизменно наталкивались как на невидимую стену: он ничего не мог разузнать о ней. Долгое время даже ее фамилия была ему неизвестна… но не мог же он прямо задать ей вопрос: « А как твоя фамилия?» Такая прямота неизменно вызвала бы и реакцию соответствующую:

 « А зачем тебе это знать, такой ты и разэтакий?» Спрашивать же товарищей Влад тоже не хотел во избежание насмешек в свой адрес и непрошенных советов уже знакомого ему содержания.

     И все же фамилию ее он-таки узнал, причем от человека, на которого никогда и не рассчитывал, от Валерия, своего соседа по комнате.

    При этом Влад наслушался вдоволь гадостей от своего доброго товарища.

    Валерий однажды вечером сказал за скромным ужином, что видел на днях чертежную работу Влада и случайно услышал, как ее хвалил преподаватель.  Особенно ему понравились надписи.

    - Ну и что?- отозвался Евгений. – Радоваться надо за товарища, а ты вроде как с издевкой говоришь об его успехе…

    - А чего радоваться? – хохотнул Валерий. – Ты думаешь, это он надписи делал?

    - А кто? – спросил Женя.

    - Спроси его, может, он скажет…