Месс-менд

- Есть, папа! - тотчас же ответила Пэгги, вспорхнула оборками, взметнула кудряшками и притащила обеими руками огромный словарь.

- И, папа! Икота, империализм, исступление, Исландия, Иллирия, Ирландия, Индия, Ирак, иллюзия…

- Нет, нет, - поморщился судья. - Удивительно, чего смотрит цензура, дозволяя… гм.. печатать словари по алфавиту! Погляди ниже, ниже, слово «идол». .

Пэгги послушно отыскала идола и подняла бровки от изумления:

- Папочка, «идол- это предмет для поклонения языческого культа. Идолы бывают разные, от деревянных чурбанов и чурок и до жестянок от консервов, оставляемых европейцами в языческих урочищах. Негры племени Га-на-Га-на поклоняются опрокинутой метле, которой в метелку втыкают два камня, заменяющие глаза. Австралийцы поклоняются синем цвету, намазанному на жертвенник. Дикое племя Тон-куа наклоняется…» Ай! папа, тут неприлично!

Пэгги закрыла лицо руками и вспыхнула, как маков цвет. .

- Дай сюда, - Сердито пробормотал судья и нетерпеливо придвинул к себе книгу. Тотчас же по лицу ело разлилась сладкая и безмятежная улыбка человека, свободного в собственных рефлексах по причине законного вдовства. «Дикое племя Тон-куа поклоняется двойному плоду мангуби, напоминающему две груди молодой женщины».

- Гм!-прошептал судья.-Положительно, этот Кенворти садист! С каким жестокосердием он лишил несчастного молодого туземца экваториального солнца и предметов религиозного культа. Правда, туземец прибыл в Англию за штанами майора!… Но… но я положительно не понимаю, с какой стати он меняет первобытную жизнерадостную религию на штаны этого…

Судьи поперхнулся. Он терпеть не мог майора Кавендиша. Для нашего рассказа огромное значение имеет то обстоятельство, что и дочь судьи, Пэгги, терпеть не могла майора.

- Пэгги! - шепнул наконец судья, оглядываясь по сторонам и осторожно подбрасывая себе под самый нос огромный носовой платок. - Видишь ли, душа моя, я должен с тобой посоветоваться. С тех пор, как,твоя мать, а моя супруга, вздумала взойти из этого мира к небу, что было ей трудно, Пэгги, очень трудно, имея в виду сердечную астму, я ни разу: еще, cм… гм… не был в столь неопределенном состоянии духа!

- В, чем дело, папаша?

- Я подразумеваю, Пэгги, вмешательство в религиозные дела!

Не успел судья договорить этой фразы, а Пэгги вздрогнуть, как дверь в холл отворилась настежь, резкие шаги простучали по каменному полу, и перед судьей очутился сам сыщик Кенворти, в дорожном костюме, дорожной шляпе и с дорожной сумкой через плечо. Ехидные глаза его так и светились дьявольской хитростью.

- Сэр, - проговорил он деловым тоном, - я зашел к вам перед отъездом в Лондон. Поручаю вам пойманного мною язычника и надеюсь, что вы своим талантом добьетесь от него признанья в исповедании культа Кавендиша, тем более, что в случае вашего успеха, сэр, я не премину замолвить на вас словечко во Всемирном банке.

Произнося эту речь не без явного хвастовства и шмыганья носом в сторону хорошенькой Пэгги, мистер Кенворти поднял шляпу и ретировался.

Судья посмотрел на дочь. Дочь посмотрела на судью.

- Теперь ты видишь, Пэгги, в чем дело, - угрюмо произнес блюститель закона - настоящий честный, первобытный язычник под кровлей моей тюрьмы, и я должен наставлять его в нечестивом кавендишизме, если не хочу лишиться наследственного места! Не бывать этому, Пэгги, клянусь чёртовой матерью майора, не бывать, хотя бы в намять того самого дня, когда я, - тут он ударил себя в грудь, - выгнал проклятого Кавендиша из своего собственного дома!

23. ПЕГГИ УСТАНАВЛИВАЕТ ПЛЕМЕННОЕ ПРОИСХОЖДЕНИЕ БОБА ДРУКА И ЕГО РЕЛИГИОЗНЫЕ ВЗГЛЯДЫ

Каждому человеку дастся от судьбы бенефис. Нет сомнения, что на этот раз бенефис вызвал тому самому ульстерскому извозчику…чьи заплаты ка кафтане, пятна на фиакре и зловещие лысины на лошади воспитывали смирение и скромность и держал возницу в стороне от прочих собратий, и предмет мгновенного и отчаянного снижен товарных цен.

В эту минуту злополучный возница с перед сотней ульстерских жителей и, растопырив руки, описывает свое приключение идолопоклонником. Не только лавочники дворники, почтальоны курьеры слушают его вытаращив глаза, но даже сами полицейский с булавою в руках, с шашкой наголо, сопровождающие несчастного Боба Друка тюрьму, остановились и разинули рты.

- Вот он, братцы, как пить-есть он! - орет возница, изо всей силы тыча Друка и захлебываясь от блаженства. - Этот самый, который идолопоклонник, пожиратель огня! Нанимает он меня, братцы, на хорошем языке за двадцать фунтов ехать в замок Кавендиш!..

Возгласы ужаса. Легкий обморок у барышень, стоящих под руку с кавалерами. Два три кошелька из одного кармана в другой.

- А я, братцы, оборотился и вижу него во рте синий огонь! Я его за ворот а он шипит - и вдруг ка-ак взвился воздух неизвестно куда. А денежки мои плакали.