Месс-менд

Камера № 132 была темным, сырым погребом. Свет проникал через коридорное окно. В углу на соломе, скорчившись, спал узник.

Привратник направил на него свет фонаря, бритый человек зашевелился, вскочил, повернул к мистеру Туску бескровное лицо и дико вскрикнул.

- Не бойтесь, я генеральный прокурор Иллинойса! - отчеканил мистер Туск, подойдя к нему вплотную и пристально на него глядя. - Я получил ваше письмо. Расследование начато. Одевайтесь, я беру вас с собой!

Привратник уронил на пол ключи.

- Профессор убьет меня! - пробормотал он дико. - Я не выпущу этого человека, будь вы хоть сам президент.

- Поворачивайтесь, милейший! - крикнул Туск, направляя на него свои серые глаза. - Что это еще за чепуха! Выдать одежду мистера Друка, раз, два, три!

Через десять минут Туск и Роберт Друк как ни в чем не бывало вышли из дверей сумасшедшего дома и уселись в автомобиль к великой радости перепуганного шофера.

- Ну, - отрывисто сказал Туск, когда они тронулись, - я вас слушаю, Друк.

52. ДОКТОР ЛЕПСИУС В ПОИСКАХ ПРОФЕССОРА ХИЗЕРТОНА

Мисс Смоулль сидела на корточках, а мулат Тоби у нее на плечах. Они отнюдь не показывали акробатического номера. Целью их была замочная скважина, ведшая в кабинет доктора Лепсиуса.

- Сидит, - бормотала мисс Смоулль, роняя слезы, - сидит, наш голубчик, на том же месте с самого утра. Не кушает, не звонит, не ходит, не ругается, господи боже мой, я прямо разрыдаюсь.

Она не успела привести свою угрозу в исполнение, как Лепсиус неожиданно бросился к дверям, распахнул их и опрокинул живую пирамиду в обратном порядке, так что мисс Смоулль очутилась на плечах у Тоби.

- Автомобиль! - рявкнул он. - Тоби! Звони шоферу!

Вслед за этим он метнулся обратно, схватил шляпу, перчатки и трость и кубарем слетел с лестницы. Лицо его было красно. Глаза сверкали решимостью. Он обдумал план вторжения к профессору Хизертону.

- Университет! - приказал он шоферу, садясь в автомобиль.

Через десять минут он был на месте. Войдя в канцелярию, он осведомился, в какой аудитории читает Хизертон. Служитель удивленно посмотрел на Лепсиуса.

- Как, сэр, разве вы не знаете, что профессор командирован на съезд психиатров в Петроград?

- Он уже выехал? - вырвалось у Лепсиуса.

- Вероятно. Впрочем, вы можете осведомиться у него на дому: Береговое шоссе, 174.

Лепсиус записал адрес и снова прыгнул в автомобиль.

- Береговое шоссе, 174, - крикнул он шоферу.

Снова пустынная улица, чем дальше, тем мрачней и безлюдней. Снова черная решетка у ворот жуткого дома, закупоренного и безмолвного, как если б все живое окостенело в нем на манер музейных чучел.

Лепсиус резко дернул звонок. Рябой привратник, весь белый от бешенства, высунул нос из-за решетки.

- Убирайтесь к черту! - заорал он, разглядев Лепсиуса. - Приема нет! - Убирайтесь, а не то спущу собаку!

- Друг мой, - шепотом произнес доктор, - я должен передать профессору Хизертону важную вещь. Дело идет о спасении его жизни.

- Поздно, - угрюмо ответил привратник, - директор уехал на съезд в Россию, а сегодня была ревизия. Все дочиста записали и увели из камеры 132…

- И все-таки еще не поздно. Речь идет о том, что знает один только Хизертон. Я его самый близкий друг. Он поручил мне в случае чего обратиться к вам. Если вы хотите спасти собственную шкуру, придумайте, как мне его догнать.

Привратник уставился на Лепсиуса подозрительно.

- Как ваше имя?

Лепсиус поперхнулся…

- Олео Рицини! - пробормотал он первое, что пришло на язык.

В ту же секунду лицо привратника прояснилось. Он снял цепочку и почтительно произнес:

- Войдите, сударь, войдите! Как видно, вы тоже будете итальянец?

- Разумеется, - пробормотал Лепсиус, входя вслед за ним в мрачное жилище смерти. Но рябой повел его совсем не туда, где был только что Туск. Он отворил маленькую дверь и впустил Лепсиуса в блестящий докторский кабинет, сияющий безукоризненной чистотой.

- Сядьте, сударь, сядьте, я сейчас позову нашу секретаршу, она обмозгует дело.

Лепсиус сел, чувствуя себя крайне плачевно. Он знал по-итальянски не больше десятка слов. Что если секретарша заговорит с ним на этом языке. Не в силах сидеть он опять вскочил и прокатился раза два по кабинету, утирая с лица холодный пот. Вдруг взгляд его упал на превосходные картины, развешанные по стенам, и в ту же секунду он почувствовал, что за ним наблюдает пара черных глаз.

- Питореско э… э каскаро саграда! - пробормотал он, не отводя глаз от картин. - Рома Акрополи. Мультатули!

Поток его восхищений был прерван чистой английской речью.

- Здравствуйте, сэр!

Перед Лепсиусом стояла немолодая брюнетка с лицом, до странности похожим на кого-то, кого он знал очень хорошо… но кого? Черт побери, как ни напрягал он своей памяти, он не мог его вспомнить.

- Я восхищался картинами, хотя душа моя в полном хаосе и смятении, - смущенно пробормотал он, идя навстречу секретарше, - дорогая мисс или мистрисс…

- Мисс Кроче. Как итальянка, я понимаю ваш восторг, сэр, но, к сожалению, не знаю родного языка. Что привело вас к профессору?