Месс-Менд, или Янки в Петрограде (изд.1956 г.)

Как только Лепсиус удалился, лакей подвел хромающего виконта к креслу возле Гибгельда, помог ему сесть и вышел. Князь Феофан Оболонкин мелкой трусцой подошел к столу вместе с кривоглазым Но-Хомом, все еще пытаясь рассказать, что произошло с бароном Вестингаузом. Но в эту минуту в дверях показался сам барон Вестингауз, молодящийся старик с напудренным носом, нафабренными усами и желтофиолью в петлице, и это положило конец всем попыткам Оболонкина. В самую последнюю минуту, когда лорд Хардстон, подняв брови, в пятый раз извлек из кармана свой хронометр, появился и Рокфеллер-младший, небольшого роста прыщеватый пижон, извинившийся перед присутствующими за Рокфеллера-старшего.

— Все еще болеет папаша? — с любопытством осведомился Феофан Иванович.

— Все еще не может оправиться после узурпации власти в русской империи, — с готовностью ответил Рокфеллер-младший.

Болезнь второго после Кресслинга американского миллиардера, приключившаяся тотчас же после русской революции и разгрома дивизии интервентов, собранной, обмундированной и вымуштрованной на его счет, была одной из любимых тем знатной публики, собиравшейся в отеле «Патрициана». Однако сегодня и этой теме посчастливилось не больше, чем похождениям барона Вестингауза.

— Сядьте, господа претенденты! — громовым голосом провозгласил лорд Хардстон.

Присутствующие расселись вокруг стола.

Над ними, в каминной трубе, молодой человек с ярко-черным носом, черными щеками и лбом тоже уселся поудобнее — то-есть упер ноги выше головы в выступ трубы, а голову свесил вниз, прижав ухо к незаметной щели.

— Мы обменяемся основными новостями о наших усилиях создания гармонических правительств в обоих полушариях земли, не дожидаясь синьора Чиче, господа! — снова начал Хардстон. — Время не терпит…

— Скажите, какая любезность! — шепнул про себя Том-трубочист, сплевывая вниз. — Откуда он знает, что у меня каждая минуточка на счету?

— Время не терпит, — повторил Хардстон, — поскольку акции на сегодняшней бирже начали падать и даже… — тут он пожал плечами с видом некоторого скептического недоверия к собственным своим словам, — даже фунты стерлингов пошатнулись.

Вокруг стола раздались восклицания искреннего сочувствия.

— Для абсолютной конспирации того, что сейчас будет сказано, по личной просьбе синьора перейдемте, господа, незамедлительно в его комнату, ключ от которой, — лорд Хардстон вынул из кармана ключ необыкновенно странной формы, — передан мне самим Чиче…

Дальше Том-трубочист слушать не стал. Быстрее обезьяны он взметнулся по трубе, влез в какую-то заслонку, вынырнул из нее, повис над пустой ванной, раскачался, скакнул через нее в уборную и тут попал прямехонько на Дженни, убиравшую купальные принадлежности.

— Ай, — вскрикнула Дженни, — ай! Кто вы такой?

— Я черт, красавица. Ей-богу, черт!

— Как бы не так, станут черти божиться! — недоверчиво произнесла Дженни, думая про себя: «Вот уж миссис Тиндик лопнет от зависти, если узнает, что я видела настоящего черта!»

Но время ее раздумья было для Тома спасительным. Он тихонько попятился к двери и, не отворив ее, исчез.

Дженни разинула рот.

— Верь после этого пастору Русселю, — пробормотала она в душевном смятении, не сводя глаз с двери. — С чего это он уверяет, будто чудеса есть промысл божий? Черти-то, оказывается, тоже этим промышляют. Гляди-кось, прошел через запертую дверь, а она опять заперта с моей стороны.

В это время Том, пролетев стрелой по коридору, вошел в шкаф, сделал два-три перехода по стене и очутился перед дверью синьора Чиче. Но он опоздал. Заседание уже началось перед самым его носом. И из-за несознательности ребят с обойной фабрики в Биндорфе он не мог проникнуть в комнату. Том чуть не заплакал со злости, что, разумеется, очень повредило бы профессиональному цвету его лица. Поблизости был камин. Он грустно вошел в него и провалился в трубу. Внизу, под страшным жаром кухонной плиты, в сетке всевозможных труб и цилиндров, Том нажал кнопку и шепнул:

— Менд-месс!

— Месс-менд! — тотчас же послышалось в ответ.

Цилиндр раздвинулся, обнаружив мирно сидящего Ван-Гопа с каучуковыми трубками на ушах.

— Почему ты ушел со сторожевого поста, Том?

— А потому, что, черт их побери, они перебрались в комнату этого итальянца!

— В комнату без номера?

— Вот именно, Ван-Гоп. Я совершенно сдурел. Я метался по стенам, въехал на голову одной красотке, даже обчистился малость от такой переделки, а придумать ничего не могу.

— Да, этим ты, Том, никогда особенно и не отличался. Удивляюсь, почему это ребята посадили именно тебя. Ну, да ладно, молчи и слушай. Алло, мисс Тоттер!

Сквозь одну из каучуковых раковин послышалось:

— Я слушаю. Это вы, Ван-Гоп?

— Я. Соедините меня с Миком.

— Сейчас не могу, требуют из конторы. Подождите.

Ван-Гоп и Том принялись молча ждать.

Через две минуты раздался голос мисс Тоттер:

— Ван-Гоп, слушайте. Я вас соединила с Миком.

Откуда-то, из отчаянной дали, глухо донеслось:

— В чем дело?

— Тингсмастер, помоги! — заговорил в трубку Ван-Гоп. — Совещание перебросили в комнату без номера. Том и я бессильны. А должно быть, они шушукаются не без важного дела.