Месс-Менд, или Янки в Петрограде (изд.1956 г.)

Что за странные звуки у двери? Кто-то тычется в нее тупой мордой, царапает когтями, кусает обивку… Катя Ивановна подняла голову и прислушалась.

Хав! Рр! Хав! — раздалось за дверью уже совершенно явственно.

Потом еще несколько тупых ударов, царапанье, визг, и дверь распахнулась перед каким-то безобразным, огромным комком шерсти и грязи, как вихрь ворвавшимся в комнату.

Еще секунда — и грязный комок, как мячик, взлетел прямо на кровать Кати Ивановны, бешено забил хвостом, облапил ее, лизнул в рот, нос, подбородок…

— Бьюти! — воскликнула молодая женщина. — Бьюти! Бьюти!

Да, это была она, верная Бьюти Микаэля Тингсмастера, но в каком виде! Тощая, одичалая, всклокоченная и грязная до того, что шерсть ее слиплась комьями, она повизгивала, тыкалась носом в Катю Ивановну, кружилась по комнате, обнюхивала каждый угол.

Наконец угомонившись, Бьюти села у ног Кати, положила ей на колени лапу и устремила на нее говорящий взгляд.

— Откуда ты взялась, Бьюти? — спросила миссис Василова.

Бьюти взвизгнула и шевельнула лапой. Тут только молодая женщина заметила у нее на лапе грязный полотняный лоскут, покрытый темными пятнами. Она осторожно развязала его, подошла к окну и вгляделась в покрывавшие его пятна. Они походили на кровь. В их расположении ей почудилась симметрия. Расправив лоскут на подоконнике, она прочла буква за буквой: «БИСК. ТОРПЕДА».

Собака следила за ней умными глазами. Как только Катя Ивановна снова повернулась к ней, она забила хвостом и обеими передними лапами стала срывать с себя ошейник, делая уморительные движения.

— Что еще, Бьюти?

Ну да, конечно, у нее найдется и еще кое-что. Откиньте ей голову, суньте ручку за ошейник и сорвите с веревочки конверт, привязанный туда с большой хитростью, так что собачьей лапе трудно его сорвать, а уж зубами и носом ни за что не достанешь. Вот так… Раскройте его, читайте!

Катя Ивановна молча сорвала конверт, распечатала его и прочитала:

ГЕНЕРАЛЬНОМУ ПРОКУРОРУ ШТАТА ИЛЛИНОЙС

Высокочтимый сэр,

если вы получили мое предыдущее письмо и вынули пакет из моего тайника, вам небезынтересно будет узнать продолжение морлендеровского дела. Я держу в руках все его нити. Я посажен в сумасшедший дом, откуда как нельзя лучше можно следить за главным преступником. Вы поймете меня, если потребуете освобождения из камеры N_132 умалишенного Роберта Друка.

33. ПОМОЩЬ ГОЛОДАЮЩИМ И ПРИВХОДЯЩИЕ ОБСТОЯТЕЛЬСТВА

В то время как «Торпеда», выпустив на берег Василова, закупорилась со всех сторон, как средневековый рыцарь в броню, и отошла вглубь залива, молчаливая и мрачная «Амелия» весь день и до глубокой ночи разгружала свои товары.

Мистер Пэль с тросточкой в руках бегал туда и сюда, периодически выбрасывая с языка весь свой запас русских слов. Мешки, бочонки, ящики скатывали с палубы на берег, а оттуда перетаскивали на огромные грузовики. Техник Сорроу, поступивший к мистеру Пэлю на службу, заложив руки за спину, наблюдал за работой.

В эту минуту из бочки, стоявшей подле него, раздался протяжный вздох. Сорроу прислушался и толкнул бочку ногой.

— Эй! — тихо раздалось из бочки. — Эй, друг Сорроу! Менд-месс!

Это было сказано на самом понятном языке для техника Сорроу.

С быстротой молнии оглянувшись вокруг, он шепнул ответно:

— Месс-менд! — и выбил из бочки днище.

Тотчас же навстречу Сорроу высунулась знакомая голова, а потом шея и плечи, а потом туловище с прочими конечностями, и из бочки ловко выпрыгнул Лори Лен, худой, веселый и встрепанный.

— Сорроу! Хлебца и глоток виски! — шепнул он умоляюще. — Жизнь этого самого греческого… как его… Диогена чертовски лишена всяких удобств, особенно в закупоренном виде.

Сорроу дал ему хлеба, спрятал за баррикадой из мешков и ящиков, заложил руки за спину и сурово произнес:

— Объясни-ка мне теперь, Лори Лен, чего ради ты вковырнулся в Гуверову бочку и, не спросясь Мика, отчалил на «Амелии»?

— А ты чего? — спросил Лори, разжевывая хлеб с силой мельничных жерновов.

— Ты прекрасно знаешь, что я поехал по наказу Мика следить здесь за собаками-фашистами.

— Ну, а я приехал поработать для Советской России! — невозмутимо ответил Лори и сунул в рот последнюю корку хлеба. — И ежели ты мне, дружище Сорроу, хочешь подсобить в этом, так не медли ни дня, ни часа. А кроме того… — Лори запнулся и покраснел как кумач, — кроме того, хотел бы я знать, Сорроу, куда вы дели мисс Ортон, то-есть миссис Василову?

— Вот оно что! — протянул Сорроу многозначительно. — Хорош же ты, я тебе скажу, Лори Лен, металлист!

Неизвестно, что бы ответил ему Лори, покрасневший пуще прежнего, если бы из соседнего ящика не раздалось странное кряхтенье.