Message: Чусовая

При изменившихся условиях горные заводы вдруг оказались никому особенно и не нужны. Никто не знал, что с ними теперь делать. В 1866 году Александр II утвердил план продажи убыточных казённых заводов. Но при всём при этом казна вынуждена была сама получать обратно от частников такие же убыточные посессионные заводы. Так, в 70-е годы в бассейне Чусовой в казну перешли заводы Суксунского и Ревдинского горных округов.

О гибели «горнозаводской цивилизации» в своей книге «Уральское горное хозяйство и вопрос о продаже казённых горных заводов» писал академик Владимир Безобразов, экспедиция которого побывала на Урале в 1867 году: «…горное ведомство… как особый от прочих отраслей государственного управления административный мир, который был для типической его характеристики назван горным государством, более не существует».

Кроме того, освобождение крестьян для промышленно-феодальной «горнозаводской цивилизации» означало разрыв альянса с властью. А ведь именно этот альянс позволял горным заводам жить так, как они хотели, и иметь собственные законы и судопроизводство. Для освобождённых от крепости людей законы горных заводов стали недействительны. Эти люди требовали относиться к ним по общероссийским законам, без всякой скидки на уральскую специфику жизни.

Мрачная тень кризиса нависла над заводскими трубами. Выход был только в радикальных мерах: в реконструкции производства (в переводе на паровые машины, на конвертеры Бессемера) и в изменении социальных отношений (в акционировании заводов). Акционирование было даже более выгодно: не надо вкладываться, чтобы перестраивать заводы. К тому же появилось много свободных людей с хоть какими-нибудь капиталами, а объёмы производства уменьшились настолько, что многие заводы по стоимости содержания стали «посильны» жителям заводских посёлков. Но главная трудность (как всегда в России) была в другом — в нежелании перестраиваться, в косности мышления хозяев. И многие заводы так и остались с прадедовскими домнами и прадедовскими порядками — в вековом покое, но едва-едва на плаву. С мрачным сарказмом Менделеев об этом сказал: «Старое здесь не старится».

Но не все хозяева держались «прадедовских порядков», отвергая всё новое. В 1864 году первым и на Урале, и в России акционировался строгановский завод Кын. Он стал в России первой фирмой — Кооперативным обществом потребителей. Граф Строганов тоже внёс свой пай в уставный капитал: 5 тысяч рублей. И завод, который закрылся бы в 1870 году, проработал ещё 41 год — до 1911-го. Но пример Кына не вдохновил других заводчиков.

А первая НТР (научно-техническая революция; в данном случае — революция паровых машин) всё равно катилась по миру и докатилась до Урала, до Чусовой. НТР была третьим «ножом в спину» уральскому барону. Впрочем, не всё уж так драматично.

Отмена крепостного права, НТР и капитализация породили в России бум железнодорожного строительства. На уральские заводы пролился животворный ливень заказов на рельсы. С усмешкой поглядывая на мелких «капиталистов» вроде Кына, старинные заводы раздули обомшелые домны. Мол, мы и без ваших акций и паровиков востребованы, не пропадём и так! Но старые заводы обманули только самих себя. Они не просто выпускали рельсы — они тем самым переделывали самих себя на новый лад. Чтобы освоить щедрые средства, они подтягивали к себе нитки железных дорог, волей-неволей модернизировали печи, приспособились к каменному углю вместо дров, закупили паровые машины… Сами не замечая того, они один за другим теряли перья из орлиных крыльев прадедовских гербов. Ржавчина денег разъёла цепь «горнозаводской цивилизации».