Мессианский квадрат

Многих религиозных сионистов это преступление, совершенное еврейским государством против себя самого и своего народа, привело в смятение. Многим стало казаться, что рав Кук, видевший в светском сионизме религиозный смысл, ошибся, что светское еврейское государство – это нонсенс, который изжил себя самого. Но рав Кук ясно предупреждал о том, что придут времена, когда национальное еврейское государство, отождествляемое им с Мессией бен-Йосефом, переживет тяжелейший кризис. Именно в этом смысле рав Кук трактовал слова Талмуда о том, что Мессия бен-Йосеф будет убит. Но это не означало у него гибели еврейского государства (до создания которого он так и не дожил), это означало воцарение Мессии бен-Давида и наступление тех времен, когда государство Израиль увидит свое предназначение не только в спасении еврейского народа, но также в объединении и возрождении всего человечества.

В «Орот Исраэль» рав Кук пишет: «В Мессии бен-Йосеф открывается национальная основа Израиля. Однако конечная цель – это не отгораживание и национальное единство, но желание объединить всех приходящих в мир в одну семью, чтобы все „призывали имя Господа”. И несмотря на то, что для этого также нужен особый центр… все-таки главное – это не только центр, но также и его воздействие на все человечество. И когда мир приведет национальное к универсальному, вместе с этим должно произойти также некое разрушение укоренившегося ограниченного понимания национального, связанного с изъяном частной любви. И поэтому в будущем Мессия бен-Йосеф будет убит, и царством истинным и осуществившимся будет Мессия бен-Давид».

***

В мире много насущных проблем, нуждающихся в решении, в мире много страданий. Тут и голод в Африке, и страшные раковые заболевания, и беспризорные подростки, и жертвы сексуального насилия. Невозможно не проникаться этими проблемами, невозможно не жертвовать на благотворительные цели какие-то средства из своего кошелька. Но все же главная моя забота, главная моя боль – это заселение евреями Иудеи и Самарии. Эта задача видится мне самой насущной, самой приоритетной. Но не только потому, что эти Земли составляют сердцевину еврейского упования, что именно сюда на протяжении веков мечтали возвратиться миллионы изгнанников. Я почему-то верю, что насколько решится эта проблема, настолько решатся и все прочие: и голод в Африке, и наркомания, и международный терроризм, и даже озоновые дыры.

Поэтому, если бы у меня был миллиард долларов, я бы весь его инвестировал в еврейское заселение Иудеи и Самарии. Если бы у меня был миллион долларов, я бы и им распорядился точно также. На другие гуманитарные проблемы человечества я бы тоже, конечно, что-то в меру сил выделил, как выделяю и сейчас, но все же львиную долю того миллиарда или миллиона я бы вложил в развитие территорий. У меня нет этих денег. Все, что я смог сделать, это занять у банка (под 4,5 процента годовых) сто двадцать тысяч долларов, купить дом недалеко от ущелья Макух и поселиться в нем со своим семейством.

***

Еще в пору нашего медового месяца я расспросил Сарит о том, как она так сумела меня разыграть, то есть полностью убедить в том, что она возвращается к Пинхасу.

– Этот твой разговор с Пинхасом, когда он якобы сказал, что любит тебя. Это чему-то соответствовало? Что-то такое было?

– Не было! Не бойся, – рассмеялась Сарит. – Никого он не любит.

– Как же ты смогла так сыграть? Джулия Робертс ты моя! Сара ты моя Бернар! Я ведь из-за этих твоих слез по Пинхасу во все это поверил.

– Хочешь знать? Для того чтобы натурально представить его любящим меня, я должна была отыскать в нем что-то живое, что-то для самой себя привлекательное. Этим оказался его роман. Понимаешь, он там так живо и искренне эти сцены описал… Про Магдалину, например, как она пожертвовала ради жизни сына не только своей репутацией, но как будто даже и самой истиной, но все же нашла способ сохранить эту истину для последующих поколений. Видно, что живой человек все это придумал. Человек, которого можно полюбить.

***

Тогда в ответ на слова Сарит я только развел руками. Но после выхода в свет книги Дэна Брауна «Код да Винчи» мы невольно вернулись к теме пинхасовского романа. Сам автор, разумеется, в этих обсуждениях не участвовал. Когда Сарит однажды спросила его, опубликовал ли он свой роман о потомках Йешуа, Пинхас заявил, что понятия не имеет о чем она говорит, и не помнит, чтобы вообще когда-нибудь давал ей читать что-то им написанное. Словом, выступил в своем репертуаре. Между тем Сарит очень расстраивалась, что не может перечитать тот роман, и проникалась к талантам Пинхаса еще большим благоговением.

Тамар к тому времени уже достаточно подросла и добиралась до дома отца самостоятельно, и мы стали видеться с Пинхасом довольно редко. Однако когда это все же происходило, Сарит держалась со своим бывшим супругом чрезвычайно почтительно, как с великим мэтром.

***