Мессианский Квадрат

Голуби, шумно захлопав крыльями, разлетелись, а парень, узнав меня, метнулся в сторону и перескочил через ограду бульвара.

Между нами было метров сорок, и когда я добежал до чугунного забора, мошенник уже скрылся в какой-то подворотне на другой стороне улицы, которую как раз в тот момент заполнил поток проезжавших машин.

Из опыта своей службы в Рамалле я хорошо знал, что преследование в такой ситуации, увы,  совершенно бесполезно.

– Ушел, мерзавец, – доложил я, вернувшись к скамейке.

– Ну точно «штучки Воланда», – засмеялся Андрей. – Чистая мистика и никакого мошенства!

Уныние его как рукой сняло, и когда мы вернулись домой, Андрей выглядел уже вполне обычно: шутил, толковал превратности российской истории, предвкушал публикацию своей рукописи.

***

Ночью Андрей, как это уже вошло у нас в обычай, не дал мне по-человечески поспать.

– Надо проверить, что Писание по этому поводу говорит, – сказал он. – Интересно, а у вас это практикуется – вопрошать по Библии о воле Божией?

– Раввины не очень это разрешают, но это евреям нельзя, а русских это не касается. Я думаю, что ты вполне можешь попробовать.

Андрей взял со стола компактную протестантскую Библию из папиросной бумаги, глубоко вздохнул, молитвенно закрыл глаза и наугад распахнул книгу.

-     Не может быть!.. – ошеломлено вымолвил Андрей.

-     Да что там стряслось? – я хотел спать, и экзальтация Андрея мне немного мешала.

-     Ну ты подумай! Я просто не верю своим глазам! – и Андрей зачитал известные слова из Экклезиаста: «Двоим лучше, нежели одному, потому что у них есть доброе вознаграждение в труде их. Ибо если упадет один, то другой поднимет товарища своего. Но горе одному, когда упадет, а другого нет, который поднял бы его. Также, если лежат двое, то тепло им; а одному как согреться? И если станет преодолевать кто-либо одного, то двое устоят против него: и нитка, втрое скрученная, нескоро порвется».

– Вот это да!.. – проснулся я. – Прямое попадание. Ты, Андрей, часом, не пророк? Тут уж самый отъявленный скептик вроде меня и то задумается...

– Вот видишь… Я и сам своим глазам не верю… Ну, и что же на этот счет теперь можно подумать? Как, интересно, у вас трактуется это место про двоих?

– Это надо в комментариях смотреть, так я не помню... Но знаешь, что я тебе скажу? По нашему иудейскому учению, как раз должно быть два мессии.

– Где об этом у вас написано?!

– В книге пророка Овадии, например. Он, правда, не говорит, кто они, но обычно их трактуют как мессию сына Йосефа и мессию сына Давида. Явно о них пророк Йехезкель говорит, ну и в Талмуде, конечно, об этом написано, хоть и немного. В трактате Сукка, например, на 52-й странице, кажется...

– И какое этому объяснение? То есть почему их два, а не один?

– Представь себе, из-за той самой путаницы, о которой ты сегодня говорил. Из-за путаницы в вопросе: какая именно женщина оказалась в твоих объятиях?

– Ты шутишь?

– Нет, все именно так. Два Мессии возникли по милости Лавана, который подсунул Якову Лею вместо Рахели. В результате этого подлога первенец Якова, который должен был являться предком Мессии, раздвоился. В ту ночь душа Якова была с Рахелью, а тело – с Леей. В соответствии с этими женами и с этими способами единения с ними расщепилось и мессианское избрание. Половину мессианского призвания унаследовал сын Леи Йегуда, а половину – сын Рахели Йосеф. Заметь, что разделение на два царства – Иегуды и Израиля – прошло именно по этой линии. Иудейским царством правили потомки Давида, то есть Йегуды, а Израильским царством правили потомки Йосефа. Это исторический факт. Соответственно и Мессий мыслится двое – сын Давида и сын Йосефа.

– Так, может быть, Иисус Иоанна – это сын Йосефа? – пробормотал Андрей. Он открыл симфонию, и, сверив что-то в Библии, наконец сказал: – М-да, любопытно, в евангелии от Иоанна Иисуса никто сыном Давида не называет, а вот сыном Йосефа как раз случалось. Взгляни, что в первой же главе написано: «Филипп находит Нафанаила и говорит ему: мы нашли Того, о Котором писали Моисей в законе и пророки, Иисуса, сына Иосифова».

– Я вижу ты уже готов смириться с тем, что Иисусов два, – засмеялся я.

– Все это нужно как-то понять. Если даже те евреи, что нам повстречались, не были ангелы, если даже они были посланниками Воланда, Евангелие не может ошибаться, Евангелие должно дать этому вызову какой-то свой ответ. И кто знает, может быть, найденная мною рукопись как раз поможет во всем этом разобраться.

На другой день, в четверг, мы с Сарит были уже в Иерусалиме.

***

В тот же вечер я связался с Пинхасом. Мы встретились с ним через три дня ранним утром на перекрестке Михмас, недалеко от которого начинался спуск в ущелье Макух. Пинхас приехал один, я взял с собой Йосефа. Я хотел пригласить и Халеда, но его не было. Я не мог связаться с ним уже несколько месяцев и  немного беспокоился. Сарит, разумеется, также собиралась пойти в  экспедицию, но у Тамар с раннего утра держалась высокая температура, и ей пришлось остаться.