Мессианский Квадрат

– Если ты не атеист, переодевшийся в религиозного фанатика, то, значит, ты религиозный фанатик, переодевшийся в атеиста.

– Это еще почему?

– Потому что на тебе кипа, но нет цицит. Ты либо забыл что-то надеть, либо забыл что-то снять.

– Ты разочаровал меня, гуру, но стакан пива я тебе все же налью.

– В честь чего это такая щедрость?

– В честь старой дружбы…

Я стал приглядываться. Лицо паренька показалось мне вдруг очень знакомым. Он же хохотал, явно наслаждаясь моим замешательством.

Немая сцена длилась недолго. Паренек поднял руку, потянул себя за волосы… и в следующий миг передо мной предстала Сарит с копной своих роскошных черных волос и с рыжим париком в руке! Стоящие вокруг парни покатились со смеху.

– Знакомься, Ури, это Хана, моя подруга из Тверии! – и восточного вида подросток ослепительно улыбнулся.

– А это, Хана, тот самый Ури с тремпиады. Ну что, Ури, пойдем с нами?

– Да не могу, я тут с друзьями.

– Жаль! Тогда мы пошли, – и они побежали, хохоча, дальше, на поиски новых жертв.

– А как же пиво? – крикнул я им вслед, но они уже были далеко. А я даже не успел рассказать Сарит, что уже послезавтра призываюсь в армию...

***

Первые месяцы службы в армии было нелегко. Я возвращался домой по субботам два раза в месяц; был еле живой от усталости и потихоньку приходил в себя. Первый раз меня отпустили на несколько дней только на Шавуот.

Окончив курс молодого бойца, я приступил к службе. Поначалу меня направили в Самарию, где в основном приходилось заниматься отловом арабских подростков, забрасывавших камнями израильские автомобили, или разгонять толпы беснующихся арабов в самих палестинских городах.

Дети невольно вызывали жалость, но жертвы их «шалостей» были самые настоящие, и подавлять сантименты по отношению к ним мне в общем-то удавалось. Чего нельзя было сказать об одном моем боевом товарище – Рувене. Он во всем винил поселенцев и считал, что арабские дети на «оккупацию» реагируют совершенно адекватно.

– Аморально владеть другим народом, – повторял Рувен по каждому случаю. – Мы должны поделить эту землю с палестинцами.

– Если бы сами палестинцы этого хотели, я бы тоже не возражал с ними поделиться, – отвечал я. – Автономию бы им точно предоставил. Но беда в том, что они не собираются делить с нами землю, они собираются забрать все. И открыто об этом говорят.

– Это они пока так говорят.

– Вот когда они закончат так говорить — тогда и делись. А пока кончай свое нытье.

Мы оба – каждый по своей причине – рвались в Ливан, где шла настоящая война с Хизбаллой, и в конце концов сумели добиться этого перевода. Между тем пока мы еще служили в Самарии, произошла история, имеющее прямое отношение к излагаемым здесь событиям.

1991

В самом начале 1991 года, за несколько дней до начала войны в Персидском заливе, с утра по радио сообщили о теракте. Возле самого сектора Газа террорист угнал автобус и, мчась по шоссе, совершил три столкновения с легковыми машинами израильтян. Имелись погибшие. Террорист был застрелен солдатом-резервистом.

Мне невольно вспомнилось происшествие на перекрестке Адам.

– Наверно, тот араб в красном «Мерседесе» и в самом деле возвратился не ради кого-то из нас, а ради всех, – подумал я. – Просто решил не упускать такую отличную возможность задавить евреев, и развернулся…

В тот день я, как обычно, выехал патрулировать улицы Рамаллы. Кроме меня в джипе находились еще трое: водитель, Рувен и еще один солдат.

Проезжая мимо временно установленного блокпоста, мы увидели, как двое солдат пограничных войск пинают ногами лежащего на земле араба.

Джип затормозил, и мы с Рувеном выскочили наружу. Солдаты повернулись в нашу сторону.

– Прекратите немедленно! – закричал Рувен. – За что вы его бьете?

– Что случилось? – возмущенно вторил я.

Солдаты не торопились с ответом. Между тем один из них сказал другому:

– Ладно. Он достаточно получил, – и уже обращаясь к арабу,  добавил, – вставай, Мухаммад, радуйся, что легко отделался.

Араб — парень на вид чуть старше двадцати — вскочил и, низко склонив голову,  поспешно скрылся в ближайшей подворотне.

– Что вы здесь устроили? – негодующе набросился я на солдат. – Что он сделал?

– Ты что не слышал, что произошло утром? – мрачно смотря мне в глаза, сказал  один из них. – Араб из Газы угнал автобус и передавил несколько человек.

– Того убийцу застрелили. Но при чем здесь этот парень?

– Все они хотят одного.

– Объясните, за что вы его били! – не отступал я.

– Он с дружками слишком радовался смерти евреев.

-     С чего вы взяли?

-     Не сложно было догадаться! Стоял — нам в глаза гадливо скалился. Ухмылялся... Так на солдат ЦАХАЛа не смотрят. Особенно после убийства евреев.

– Я все сообщу командованию! – возмущенно крикнул Рувен. – Вы пойдете под суд.

Солдаты насмешливо переглянулись.

– Валяй, жалуйся,  – сказал один.

– Но наших личных данных мы тебе на всякий случай не назовем, – добавил второй, усмехнувшись.

Рувен гневно развернулся и пошел к джипу, но я на мгновение задержался.

– Как вы не понимаете, что только множите ненависть и позорите  ЦАХАЛ! Если мы сами ведем себя как арабы, то для чего мы здесь?