Мессианское наследие

Наша книга — это отчасти книга о таком тайном закулисном обществе, Приорате Братства Сиона. То, что придает Приорату Братства Сиона особую значимость и принципиально отличает его от прочих современных тайных обществ — это понимание и сознательное использование механизмов, которые мы здесь описываем. Насколько мы в наших исследованиях можем судить о Приорате, мы вынуждены признать, что столкнулись с организацией, которая, полностью сознавая, что она делает, и проводя продуманную и расчетливую политику, актуализирует и использует архетипы, умело манипулируя ими. Она не только пользуется знакомыми и традиционными архетипами — спрятанные сокровища, погибший царь, святость кровной династической линии, могущественный секрет, передаваемый из поколения в поколение на протяжении многих веков. Она вполне осознанно использует себя саму в качестве архетипа. Более того, она стремится управлять общественным мнением, чтобы побудить его воспринимать ее именно в качестве архетипа тайного общества. Таким образом, в то время как истинная природа и масштабы его социального, политического и экономического могущества тщательно скрываются, его влияние может быть явным и весьма значительным. Оно может создавать о себе именно такое впечатление и казаться тем, чем считают его люди, поскольку оно понимает динамику формирования подобных воззрений. Как читатель вскоре убедится, мы имеем дело с организацией исключительной психологической глубины и сложности.

15 АРТИСТ В РОЛИ СВЯЩЕННИКА, ЦАРЬ В РОЛИ СИМВОЛА

За последний век с лишним традиционная религия испытала на себе немало тяжелых и крайне болезненных ударов, нанесших урон ее авторитету. Но само религиозное чувство — чувство «священного», «ноуменального», выходящего за пределы индивидуального опыта личности, — в душах подавляющего большинства людей осталось практически незатронутым. Традиционные хранители «духовности» были вынуждены пойти на компромисс, в первую очередь — с самими собой. Мы привыкли стыдиться слова «духовность», за исключением случаев, когда оно взято в кавычки. И, однако, для подавляющего большинства людей за словом «духовность» стоит вполне конкретная реальность, даже если от ее имени говорит не традиционная религия, а нечто иное.

Такова важная и характерная черта мышления и культуры XX в., отражающая склонность людей нашего времени к восприятию духовного и духовности за пределамиконтекста и рамок официальной религии. Так, например, Эйнштейн, следуя по стопам Ньютона, попытался соотнести свои собственные фундаментальные открытия, вносящие дезориентацию в прежнюю картину мира, с традиционным восприятием Божественного. Таким образом, все больше и больше людей, признавая крах всех прежних систем ценностей, напряженно искали адекватное средство синтеза для восстановления целостности реальности, распавшейся на отдельные фрагменты.

Один из примеров этого процесса — К. Г. Юнг, которого с современной точки зрения следует рассматривать не только как психолога, но и как философа и даже пророка. Мотивы и установки концепции Юнга носили откровенно религиозный характер. Его концентрация внимания на универсальном опыте и использование критического инструмента синтеза, а не анализа, проистекает из желания восстановить утраченную целостность мироздания, осмыслить его в новом качестве. Более того, Юнг стремился осуществить это не в теоретических (или богословских) терминах, а в понятиях, которые можно было бы непосредственно пережить,а не просто принять на веру, как вероисповедные догматы, — понятиях, которые, если трансформировать их в психологическую динамику, имели бы практическую ценность не только по воскресеньям, но и в повседневной жизни человека.

В отличие от Фрейда Юнг не считал психологию и религию абсолютно несовместимыми явлениями. Напротив, он рассматривал их в качестве взаимодополняющих систем, каждая из которых помогает другой обрести новый смысл и понимание цельности бытия. При этом Юнг понимал религию в наиболее широком, целокупном и важном смысле — не как просто набор вероисповедных догматов, не как какую-то одну конфессию или деноминацию, а как нечто более широкое и всеобъемлющее, обнимающее всеверы и являющее собой базовую составляющую человеческой души. Вследствие такой установки Юнг обратился к синтезу, сравнительному анализу религий и выявлению их общих источников, общих знаменателей, общих психологических мотиваций и установок, общих для всех картин мира, причем это касалось не только крупнейших мировых религий, но и большинства сторон повседневной деятельности человека. В результате Юнг выявил и сформулировал нечто, что действительно способно функционировать как важный религиозный принцип современной эпохи — тот образ мыслей и мировосприятия, который реально раскрывает смысл бытия, обеспечивая в то же время толерантность, гибкость и гуманизм.