Мессианское наследие

От Меровингов до Габсбургов представители европейских династий считали себя получившими власть свыше, а подвластные им народы разделяли убеждения своих владык. Хотя правом властвовать часто грубо злоупотребляли, оно никогда не основывалось на исключительной самоуверенности и эгоизме — право властвовать всегда основывалось на намерении достигнуть общественного блага, а вовсе не самоутвердиться. Короче говоря, цари были не более чем слугами, сосудами и парусами, исполненными Воли Божьей. Более того, цари полагали, что их служение несет на себе печать жертвенности.

Действительно, во многих древних культурах царя, после определенного периода правления, ритуально приносили в жертву. Ритуальное убийство верховного правителя — один из самых широко распространенных архаических обрядов, выработанных человечеством на раннем периоде развития цивилизации. Иисус сознательно следовал этой жизненной программе, претерпевшей, однако, некоторые символические изменения. И дело не только в этом. В архаических культурах, по ту сторону земного шара, тело принесенного в жертву царя подавалось на стол во время пиршества. Плоть его — поедалась, а кровь — выпивалась. Это позволяло его подданным принять в себя и усвоить хотя бы крупицу той доблести и мощи, которыми обладал мертвый правитель. Следы этой традиции достаточно хорошо просматриваются в ритуалах церковного богослужения христиан[27].

МЕССИЯ-ВОИН

В христианской средневековой Европе цари заявляли, что они обладают «правом Помазанника Божьего», но это право вручалось и освещалось Церковью, которая одна могла признать власть законной. Начиная с VIII в. Церковь провозглашала себя единственной силой, способной поставлять царей. Другими словами, Церковь перехватила у Бога прерогативу освящать власть и провозгласила себя рупором Божьим. В соответствии с ветхозаветной традицией ритуал венчания на царство включал помазание миром. Как и в библейские времена, царь становился «Помазанником», что было возможно только с одобрения Церкви.

Однако у современных христиан вызывает удивление то, что Церковь принимает участие в возведении на трон светского правителя, причем наделяет его атрибутами, которые современники Иисуса приписывали ожидаемому ими Мессии. Например, трудно себе представить, что Церковь может признать светского правителя «полноправным» царем-первосвященником в традиционном библейском смысле этого термина. Но это как раз то, что ранняя Церковь совершила по отношению к императору Константину. По сути, она сделала даже больше. Она не только согласилась с тем, что Константин, по сути, провозгласил себя мессией[28]. Она согласилась даже с его самооценкой в качестве мессии-воителя — человека, который воплощает Божью волю силой, мечом и все триумфы которого — это торжества во славу Божью. Другими словами, Церковь признала, что Константин успешно завершил то, чего Иисус совершить не сумел.

Константин, бессменно правивший Римской империей в 312–337 гг., справедливо считается одной из поворотных фигур в истории и распространении христианства. Однако позиция, на основании которой сделаны подобные выводы, зиждется на заведомо искаженных и упрощенных предпосылках. Согласно популярным представлениям, Константин всегда отличался веротерпимостью, если не сказать — симпатией по отношению к христианству, то есть был «добрым мужем» еще до того, как «увидел свет Христов». На самом же деле интерес Константина к христианству имел прежде всего прагматическую подоплеку, ибо христиане на землях его империи были весьма многочисленны и он нуждался в их поддержке против Максенция, своего соперника в борьбе за императорский трон.

В 312 г. в битве у моста Мульвия Максенций был убит, после чего Константин остался единственным претендентом на императорский трон. Непосредственно перед этим решающим сражением Константину, по слухам, было явлено видение (впоследствии дополненное пророческим сном) сияющего креста, висящего в небе. По тому же свидетельству, на нем была начертана следующая надпись: «In Hoc Signo Vinces» («Сим знамением победиши»). Предание гласит, что Константин из почтения к увиденному им небесному знамению приказал своим воинам спешно начертать на своих щитах христианскую монограмму, состоящую из двух греческих букв X и Р — первых букв имени Христа. В результате победа Константина над Максенцием стала символизировать чудесный триумф христианства над силами язычества.

Однако предание этим не ограничивается. Оно изображает Константина убежденным сторонником христианства. Оно приписывает ему такие подвиги, как «христианизация империи» и возведение христианства в ранг официальной государственной религии Рима. А если верить документу, предположительно появившемуся на свет Божий в VIII в., так называемому «Константинову дару», Константин якобы передал часть своих светских властных полномочий папе Римскому. Именно на основании этого «документа» римская церковь стала настаивать на своей прерогативе поставлять императоров, а также объявила себя верховной властью.