Мессии, лжемессии и толпа

Установка об этом обычно формируется с детства под влиянием родителей, других родственников и близких, уже имеющихся архетипов. Со временем вера в сверхъестественное может крепнуть по мере участия субъектов в религиозных обрядах и праздниках, собственного обращения к божественным персонажам. Может понижаться критичность ко всему, что противоречит вере, и, наоборот, возрастает уверенность в виртуальной подлинности мифологического мира. Вера в бога Христа достаточно специфична и глубока по той причине, что он частично был человеком, а поэтому все земное и тварное ему близки, он лучше других богов поймет людские помыслы и надежды. Во все века человек больше всего страшился смерти, а Христос твердо обещал, что жизнь не прекращается со смертью, а следовательно, вполне можно надеяться на бессмертие. Вера в богоматерь, помимо других очень важных причин, определяется еще и тем, что она, будучи «полностью» земной, вознеслась на небо и обрела тот самый статус, о котором люди всегда так страстно мечтали.

Для того чтобы немного приблизиться к пониманию онтогенетических механизмов, с помощью которых человек овладел богом как виртуальной реальностью, я использую концепцию Н. А. Носова относительно способов самоиндивидуализации, которые он обозначил термином «собь». Иными словами, это виртуальная реальность, посредством которой человек на разных этапах онтогенеза самоиндентифицируется. Генезис человека, по Носову, относительно процесса девиртуализации заключается в том, что до возникновения феномена ее удвоения, т. е. до ее девиртуализации, человек овладевает этой собью как новой для себя, а после ее девиртуализации осваивает как уже привычную, лишь расширяя сферу владения этой реальностью, но без качественного сдвига во взаимоотношениях с ней. Новая собь, точнее — ее элементы, появляется тогда, когда человек еще продолжает активно овладевать предыдущей реальностью. В принципе процесс овладения любой реальностью может длиться всю жизнь. Каждая следующая виртуальная реальность порождается предыдущей, ставшей константной[61].

В онтогенетическом плане идея бога может восприниматься человеком постепенно, этап за этапом; вначале, как правило, в результате семейного воспитания. Религиозные задачи, которые ставятся перед ребенком и подростком взрослыми, время от времени усложняются, поскольку воспитатели инстинктивно предугадывают, что, если воспитуемый не овладеет новой собью, а затем не девиртуализирует ее, новое движение к богу будет для него весьма затруднительно. После девиртуализации информация о боге осваивается уже как привычная и позволяет следовать дальше. В свете усвоенного человек по-новому воспринимает окружающий мир и его объективности, он готов к приему новой сакральной информации уже с позиции имеющегося у него религиозного опыта. Внушение же извне осуществляется не только путем «рационального» доказывания существования бога (такие попытки в отношении несовершеннолетних предпринимаются очень часто), но и подавания старшими соответствующего примера.

Здесь возможны отклонения. Индивид может недостаточно освоить виртуальную божественную реальность на данном этапе либо, например, сразу овладеть тем, что находится на значительно более высокой соби, чем та, на которой он пребывает.

Можно предположить, что примерно таким путем шло освоение идеи бога и на филогенетическом пути человечества. Эта идея появилась не сразу, она выросла на весьма благодатной почве многочисленных анимистических и иных верований, которые иногда надменно именуются примитивными, надежд и иллюзий, связанных с магией и затем в основном утраченных, постоянных крушений и вновь обретаемых перспектив. Человек шаг за шагом приближался к созданию образа могучего творца и вседержителя; ему нужно было постоянно останавливаться хотя бы на короткое время, чтобы удовлетворительно интериоризировать весь этот сложнейший духовный капитал, который был создан его же неимоверными усилиями, его неистовыми поисками, срывами и катастрофами, постоянно оживающей уверенностью. Созданные на этом пути священные виртуальные образы подчас были более живыми и значимыми, чем даже внешние предметы. Они порождали такие чувственные и эмоциональные переживания, которые по своей яркости, интенсивности и достоверности не уступали тем, которые вызывались действительным окружающим миром и общением с ним.

Прав Л. П. Гримак, который считает, что

самый первой искусственной знаково-культурной системой организации психики являлась первобытная охотничья магия… Исторический процесс сопровождался характерной тенденцией: взаимодействие человека с окружающей реальностью все больше опосредуется его активностью в сфере символической деятельности[62].