Мессия

— Да. Мы проверили по данным «Америкэн экспресс». Карта была объявлена пропавшей второго мая. На следующий день после того, как ты купил ложки.

— Тогда я хватился, что карты нет.

— Последняя зарегистрированная покупка по той карте до первого мая была совершена в субботу двадцать шестого апреля. Ты приобрел бензин стоимостью в двадцать три фунта на заправке «Тексако» на Вуд-лейн. Ты признаешь эту покупку?

— Да, конечно. Это ближайший гараж от моего дома.

— Значит, ты утверждаешь, что карта пропала между этим днем — двадцать шестого апреля — и первым мая?

— Да.

— И ты не заметил пропажи до второго мая?

— Нет.

— Я бы сказал, что это несколько странно.

— А я бы нет. Просто на той неделе я не пользовался картой «Америкэн экспресс». Ты проверяешь наличие своих кредитных карт каждую неделю, Ред?

— И была похищена именно эта карта?

— Да.

— Один кусочек зеленого пластика с надписью «Америкэн экспресс»? И больше ничего?

— Нет.

— Да уж, это я бы точно назвал странным. Ты утверждаешь, что твою кредитную карту украли, но человек, который предположительно украл ее, не взял ни денег, ни других кредитных карт и ничего другого.

— Именно.

— Потому что именно так действуют воры, не так ли, Дункан? Вместо того чтобы опустошить твой бумажник и забрать все, на хрен, они тратят время на то, чтобы изъять одну-единственную карту. Может, хватит пудрить мне мозги, а?

— А я бы сказал, что это совершенно логично.

— Почему?

— Потому что таким образом я бы не скоро заметил пропажу. Если бы пропал весь бумажник, я бы, очевидно, хватился его, верно? И тогда сообщил бы о пропаже карты, и к тому моменту, когда этот таинственный покупатель явился бы за серебряными ложками, она оказалась бы заблокированной.

— И кто же, по-твоему, украл твою кредитную карту?

— Да кто угодно. На той неделе я два дня провел на полицейской конференции. Было жарко. Мой пиджак все время висел на спинке стула. В это время ее мог прибрать к рукам кто угодно.

— А когда ты хватился карты, обращался к организаторам конференции?

— Да.

— И что они сказали?

— Сказали, что к ним она не поступала.

— А когда ты нашел свое имя в перечне кредитных карт, то взял, на хрен, и вымарал его маркером. Скажи еще, что это поступок невинного человека. Скажи. Я тебе все равно не поверю.

— Я увидел свое имя. Я не понял, откуда оно там взялось. Я просто машинально его зачеркнул. Я знал, что невиновен, но понимал, что будет трудно объяснить, почему оно там оказалось.

— Если ты был невиновен, почему же не решил, что было бы лучше рискнуть и оправдаться? Сказать: «Это моя карта, я понятия не имею о том, кто ее стянул и как она оказалась в этом списке».

— Ну да, конечно. Если бы можно было все вернуть, я бы, наверное, так и поступил. Но я этого не сделал. Я растерялся, принял поспешное решение, ну а уж потом отступать было поздно.

— Даже если это правда, это все равно не объясняет всего остального.

— Ты твердо вознамерился свалить вину на меня, Ред, не так ли? Ты все уже рассортировал в своей голове, и что бы я ни делал или говорил, это не изменит твоего мнения ни на йоту, верно?

Он начинает подниматься со стула.

— Сядь, Дункан.

Дункан, и тело и голос, поднимаются одновременно.

— Я не делал этого. Меня подставили. Это тщательно задуманная подстава, чтобы полиция могла заполучить меня с потрохами.

— Сядь, черт тебя возьми.

— Почему ты не хочешь выслушать?

Ред тоже встает со стула.

— Сядь. А ну, на хрен, сядь. Сейчас же!

Констебли делают шаг вперед. Дункан смотрит на них, переводит взгляд на Реда и снова опускается на стул. Констебли отступают назад.

Голос Реда напряжен от необходимости держать себя в руках.

— Послушай, солнышко. Ты продал эту долбаную историю в «Ньюс оф зе уорлд» за двадцать штук. Ты воспользовался нашим доверием и плюнул нам в лицо. Так что извини, если я не вижу ничего смешного, когда начинаю получать от тебя записки, адресованные Иуде.

— Я не посылал этих записок.

— Черта с два не посылал. Мы нашли в твоем доме журнал «Санди таймс» с вырезанными буквами. Эти буквы точно соответствуют тем, что находятся на бандероли с монетами, которые ты мне прислал.

«Не говорить о письме Эрику, — думает Ред. — Вести себя так, будто и не получал его. Не подрывай свое дело признанием в том, что ты сам уничтожил жизненно важную улику».

— Я не знаю, о чем идет речь. Никаких записок и никаких монет я тебе не посылал.

Ред продолжает:

— А еще имеется письмо, адресованное тебе от Церкви Нового Тысячелетия, датированное двенадцатым февраля девяносто восьмого года.

— Я уже говорил тебе. Я не получал никакого письма. Я не знаю даже, что это за Церковь Нового Тысячелетия.

— Ты, черт возьми, прекрасно знаешь, о чем идет речь. Это сборище козлиных придурков, во главе которых стоит тип по имени Израэль: тот самый, который и написал тебе это письмо, — он все время вещает о седьмой печати и о Втором пришествии. Вдобавок твердит, что его паства — это его апостолы. В общем, самое подходящее место для того, кто воображает себя Мессией, не так ли?

— Я никогда там не был. Никогда о них не слышал. Я не знаю, каких еще признаний ты от меня добиваешься.