Мессия

– Ну, садись, – сказал Элиав, освободившись от его объятий, и указал ему на почетное место рядом с собой, полукруглый, низенький каменный стулец. – А мы тут, видишь, пируем, твоим же гостинцем без тебя угощаемся. Спасибо, что вспомнил, милостыньку нищим прислал. Угощать не смею: вам, египтянам, нечиста наша Иадова трапеза!

– Что ты, брат, зачем так говоришь? – начал Иссахар и не кончил, покраснел, потупился. Взял кусок с блюда.

– Есть! есть! И впрямь не гнушается! – воскликнул Элиав, продолжая усмехаться недоброй усмешкой.

Авиезер тоже усмехнулся в бороду, а Нааман обвел всех добрыми глазами, с тревогой.

– Может, и выпьешь? – спросил Элиав.

Иссахар подставил чашу, и тот налил в нее из кувшина густой, как масло, алой, как кровь, гранатовой наливки, тоже братнина гостинца. Налил и себе.

– За твое здоровье, Изеркер!

Выпил одним духом.

– Ах, хороша наливка, в жизнь такой не пивал!

Снова налил. Подошла Ноэминь, молодая, испитая женщина, и сказала мужу на ухо:

– Больше нельзя, господин.

– Отчего нельзя? Сколько лет с братом не виделись, как же не выпить на радостях?

Грубо оттолкнул ее локтем в беременный живот, так что она едва не упала.

– Ох, голубчики, миленькие, не давайте ему пить, беды наделает! – взмолилась она к гостям и отошла покорно, как прибитая собака.

– Чашу вторую за успех дела! – сказал Элиав. – К нам-то, чай, не без дела пришел, не для того, чтобы с братцем видеться? Ну-ка говори, Изеркер, зачем пришел?

– Не Изеркер, а Иссахар, – поправил тот и чуть-чуть побледнел, нахмурился.

– Иссахар, по-израильски, Изеркер, по-египетски, – возразил Элиав. – Сам-то ты знаешь ли, как тебя звать? Ну, полно, не сердись, не смотри на меня глазами Авеля. В Авели тебе хочется, да я-то не Каин… Равви, за что Каин убил Авеля? – обратился он к Авиезеру.

– За то, что призрел Бог на Авелев дар, а Каинов отверг.

– А отверг за что?

– Этого никто не знает.

– Ну вот, так всегда: главного никто не знает. А ведь с этого-то все и началось. Скверно началось – скверно, должно быть, и кончится… Говори же, Авель, с чем пришел?

– С доброю вестью, брат: ныне услышал Господь вопль Израиля. Скоро из Шэола выйдете, узники… Наби Нааман, ты пророк Божий, ты лучше моего знаешь все, – говори!

Нааман покачал головой, улыбаясь застенчиво:

– Э, полно, куда мне в пророки! Я человек несмышленый; вся-то мудрость наша котлы да кастрюльки лудить…

– Ничего, говори, Бог вразумит!

Старичок опустил глаза, помолчал; потом заговорил тихо, робко, видимо, повторяя чужие слова:

– Так говорит Господь Саваоф, Бог Израиля: укрепите ослабевшие руки и утвердите колена дрожащие, вот Бог ваш! Он придет и спасет вас; мышцею простертою и судами великими изведет народ Свой из Египта, из печи железной. И будет второй Исход больше первого, и больше Моисея – новый вождь Израиля.

Вдруг поднял глаза, и голос его окреп, зазвенел:

– Доколе, Господи, нечестивые, доколе нечестивые торжествовать будут? Попирают народ Твой, угнетают наследие Твое. Боже отмщений, Господи Боже отмщений, яви Себя, воздай возмездие гордым! У Господа суд с народами: Он будет судить всякую плоть!

– Что-то долго не судит! – проговорил Элиав, усмехаясь язвительно, и, как будто в ответ ему, раздался вопль Шаммая:

– Вот я кричу: обида! И никто не слушает, вопию, и нет суда! Почему Бог пытке невинных посмеивается? Почему беззаконные живут и проводят дни свои в счастьи? Почему земля предана злодеям и Бог покрывает лица их? Если не Он, то кто же?

– Слышишь? – спросил Элиав, глядя прямо в глаза Иссахару. – Прав Шаммай: нет судов Божьих в делах человеческих. Болтовня пустая – все ваши пророчества. Вся земля – рай злодеев, ад невинных, Шэол. Жалкие утешители все вы, врачи бесполезные, будьте вы с вашим Богом прокляты!

Авиезер поднял глаза на Элиава и сказал:

– Не богохульствуй, сын мой. Горе тому, кто препирается с Создателем своим, черепок из черепков земных!

– А ты, брат, что скажешь? – спросил Элиав, продолжая смотреть прямо в глаза Иссахару. – Прав Шаммай или не прав?

– Прав.

– Кто же ответит ему?

– Избавитель.

– А Избавитель кто?

– Сам знаешь.

– Нет, не знаю. Много к нам пророков ходит, не вы одни. Вон и о царе Ахенатоне говорят, что он – Избавитель. Уж не от него ли и ты к нам пришел?

– Зачем смеешься, брат, над святыней ругаешься?

– А что свято, сам-то ты знаешь ли? Правда ли, говорят, что ты в веру царя обратился?

– Нет, неправда.

– Как же намедни, на празднике Солнца, видели тебя среди обращенных? Кого обманываешь, их или нас?.. Что же молчишь? Говори!

– Что мне тебе сказать, брат? Все равно не поверишь. Подожди до завтра, – завтра узнаешь все…

– Завтра? Нет, сейчас, сейчас говори. Что значит: «Скоро из Шэола выйдете, узники»? Без бунта не выйдем. Бунтовать нас пришел, что ли?

– Завтра все узнаешь, – повторил Иссахар, вставая.

Элиав тоже встал и схватил его за руку:

– Стой, так не уйдешь! Нам не хочешь сказать – скажешь царскому приставу!

– Донесешь?

– А ты что думал? Око за око, зуб за зуб. Десять лет из-за тебя мучаюсь, – помучайся и ты.

– Ох, голубчики, миленькие, держите, держите его, беды наделает! – опять закричала Ноэминь.