Мессия Дюны

– Ни радость, ни красота не вечны, – возразил Эдрик. – Мы погубим обоих Атрейдесов. Культура! Да они насаждают ту культуру, которая помогает им править! Красота! Их красота порабощает. Они создают вокруг себя грамотное невежество, ведь это легче всего. Атрейдесы ничего не оставляют на волю случая. Ковать оковы – вот дело, привычное для их рук, Атрейдесы только сковывают и порабощают. Но всякий раб однажды да восстанет!

– Сестра может выйти замуж и родить, – проговорил Скитале.

– Что нам до сестры? – спросил Эдрик.

– Пару ей может подобрать Император, – пояснил Скитале.

– Пусть выбирает. Для этого уже слишком поздно.

– Будущего не выдумать, – предостерег его Скитале. – Ты не творец его, но и Атрейдес тоже. – Он кивнул. – Не следует рассчитывать на многое.

– Мы не из тех, кто легкомысленно болтает о творении, – запротестовал Эдрик. – Довольно того, что мы не принадлежим к сброду, пытающемуся сделать Муад’Диба мессией. Что за чушь? Зачем ты задаешь такие вопросы?

– Это не я, – отвечал Скитале, – вся эта планета задает такие вопросы.

– Планеты не разговаривают.

– Согласен – все, кроме этой.

– Неужели?

– Она говорит о творении. Песок, выпадающий по ночам, твердит эти слова.

– Это песок-то?

– Когда ты пробуждаешься утром, глазам твоим каждый раз предстает новый мир – девственная гладь, на которой еще никто не оставлял следа.

Девственная гладь, думал Эдрик. Творение? Его вдруг охватило беспокойство. Этот тесный контейнер, давящие стены вокруг… каменная темница угнетала его.

Следы на песке.

– Ты говоришь как фримен, – произнес Эдрик.

– Да, мысль эта принадлежит Вольному Народу, и она достаточно поучительна, – согласился Скитале. – Они говорят, что джихад Муад’Диба оставляет свои следы во Вселенной, подобно фримену, ступающему по пескам. И следы эти подобны жизни человека.

– Так ли?

– Но всегда приходит ночь, – ответил Скитале, – а с ней ветер.

– Да, – согласился Эдрик. – Джихад не вечен. Муад’Диб использовал свой джихад и…

– Нет, – возразил Скитале. – Это не он использовал джихад – это джихад воспользовался им. По-моему, Муад’Диб прекратил бы его, если б только мог.

– Если б только мог? Для этого-то нужно всего…

– Ох, перестань! – бросил Скитале. – Как остановить эпидемию ментатизма? Она передается от личности к личности через парсеки. Она заразна, невероятно заразна. К тому же поражает человека в самое уязвимое место, и так переполненное останками прежде перенесенных подобных хворей. Кому по плечу остановить эту чуму? Даже у Муад’Диба не было противоядия. Корни этой болезни уходят в хаос. Кто может приказывать хаосу?

– Значит, и ты заразился? – спросил Эдрик. Он медленно повернулся в оранжевом газе, удивляясь страху в словах Скитале. Или же лицедел успел предать их? Он не мог заглянуть в будущее, проверить, так ли это. Грядущее бурлило мутным ручьем, клокотало на камнях-пророках.

– Мы все уже заражены ею, – отвечал Скитале, напоминая себе, что интеллект Эдрика, увы, ограничен. Как бы намекнуть, чтобы гильдиец понял?

– Но ведь когда мы уничтожим его, – проговорил Эдрик, – зараза…

– Следовало бы оставить тебя в невежестве, – усмехнулся Скитале, – но долг не позволяет. К тому же это опасно для всех нас.

Эдрик дернулся, взмахнул перепончатой ногой, остановился, всколыхнув облака оранжевого газа.

– Странные речи, – неуверенно сказал он.

Более спокойным тоном Скитале проговорил:

– Да, власть Муад’Диба уже готова взорваться, развалиться на части, которые будут разлетаться столетиями! Разве ты не видишь этого?

– Гильдии приходилось иметь дело с религиями, – запротестовал Эдрик. – И если новая…

– Это же не просто религия! – попытался растолковать Скитале, подумывая, что сказала бы Преподобная Мать, если бы оказалась свидетельницей суровой трепки, которую ему пришлось задать собрату-заговорщику. – Эта государственная религия – нечто совершенно иное. Муад’Диб повсюду насажал своих квизара тафвид, и они подменили собой былые правительства. Эта власть не имеет постоянных представительных органов, не имеет посольств. И то и другое подменяют епископы, которым и принадлежит власть. Люди завистливы.

– Но пока их ничто не соединяет, с ними легко справиться поодиночке, – отозвался Эдрик с самодовольной усмешкой, – стоит отрубить голову, и тело упадет на…

– У этого тела две головы, – заметил Скитале.

– Сестра… которая может выйти замуж.

– Которая выйдет замуж.

– Скитале, мне не нравится этот тон.

– А мне не нравится твое невежество.

– Ну и что, если она выйдет замуж. Как это скажется на наших планах?

– Это скажется на целой Вселенной.

– Но ведь они вовсе не уникальны. И я сам, например, обладаю известными силами.

– Ты младенец рядом с ними. Ползешь на четвереньках там, где они бегут.

– И все же они не уникальны!