Мессия очищает диск

И сказал Дамо:
– Монахи!
Ни к чему нам охи-ахи,
А нужны руками махи
Тем, кто с ними незнаком.
Пусть дрожат злодеи в страхе,
Мажут сопли по рубахе,
Кончат жизнь они на плахе
Под буддистским кулаком!

Патриархи в потных рясах —
Хватит дрыхнуть на матрасах,
Эй, бритоголовых массы,
Все вставайте, от и до!
Тот, чья морда станет красной,
Станет красным не напрасно,
Не от водки и от мяса,
А от праведных трудов!

Один раз нас даже пригласили к правителю уезда. Вкус у последнего был невзыскательный, и пришлось польстить его патриотизму:

Лупит палкой тощий старец,
Восемь тигров, девять пьяниц,
Эй, засранец-иностранец,
Приезжай в наш монастырь!
Выкинь свой дорожный ранец,
Подключайся в общий танец,
Треснись, варвар, лбом о сланец,
Выйди в стойку и застынь!

У кого духовный голод,
Входит в образ богомола
И дуэтом или соло
Точит острые ножи,
Кто душой и телом молод,
Тот хватает серп и молот,
Враг зарезан, враг расколот,
Враг бежит, бежит, бежит!

Я и мой мальчик шли по Поднебесной.

Шел монах за подаяньем,
Нес в руках горшок с геранью,
В сумке – палку с острой гранью,
Цеп трехзвенный и клевец.
Повстречался с пьяной дрянью,
Ухватил за шею дланью,
Оторвал башку баранью —
Тут и сказочке конец!

Финал неизменно встречался взрывом восторга.

Любопытные люди эти ханьцы…

Часть шестая Шаолинь должен быть разрушен

Воинское искусство – это важное государственное дело, основа рождения и гибели, путь жизни и смерти, и его нельзя не изучать.

Из поучений мастеров

Глава одиннадцатая

1

Лошадь испуганно заржала, кося недоверчивым лиловым глазом, и мальчишка поспешил отойти в сторонку – еще лягнет копытом, с нее станется!

– Это что за город? – Оборвыш поправил котомку, откуда торчал гриф восьмиструнного цина, весь в облупившемся лаке, и повернулся к заржавшему почище лошади конюху.

– Тунцзин, – булькнул конюх, всласть отсмеявшись над пугливым пареньком. – Тоже скажешь – город! Крепостца окраинная…

– А почему столько солдат? – Мальчишка попался на редкость любопытный.

– А потому, что кончается на «У»! – И конюх снова заклокотал горлом.

– Для кого кончается, – с достоинством ответил юный бродяга, – а для меня только начинается. И подсказывает, что это – войска генерала Чи Шу-чжао по прозвищу Стальной Хребет. А еще подсказывает, что ты в следующей жизни непременно будешь драным мерином. Готовься, учись ржать. – С этими словами он проследовал мимо обалдевшего конюха к ближайшему костру, на котором солдаты как раз готовили свой нехитрый ужин.

Подойдя, мальчишка молча уселся на единственное свободное место и под обстрелом недоуменных взглядов извлек из котомки цин.

– «Легенда о кулаке», – во всеуслышание объявил он и, выдержав паузу, заставил струны весело вскрикнуть, подобно певичке, ухваченной за ляжку богатым гостем.

Солдаты придвинулись поближе, и мальчик запел.

Со всех сторон к костру уже спешили заинтересованные слушатели, кто-то тугоухий спрашивал у стоявших рядом, что за песню поет удивительный пришелец. Те принимались объяснять, на них шикали, грозя надавать тумаков, – а мальчик пел, и даже самые тупые и лишенные слуха наконец поняли, что это – знаменитая «Легенда о кулаке», а оборвыш с цином… Яшмовый Владыка, неужели он – именно тот, кому приписывается авторство песни?! Глядите, а ведь точно – все приметы сходятся!

И когда в финале монах наконец доблестно оторвал «башку баранью», последовал взрыв одобрительного хохота, а солдат, помешивавший в котелке аппетитно пахнущее варево, щедро насыпал в плошку добрую горку риса с прожилками говядины.

– Ешь, парень, заработал! – Кашевар, протягивая еду, одобрительно хлопнул мальчишку по плечу. – Неужто сам сочинил?

– Угу, – кивнул мальчишка, уплетая рис за обе щеки.

– Ну да! – не поверил молодой пехотинец с мосластыми руками-оглоблями, нелепо торчащими из куцых рукавов. – А где ж тогда еще один куплет?

– Какой? – чуть не подавился мальчишка.