Мессия очищает диск

Лежать было мягко и удобно; это пугало. «Как дома», – подумалось судье. Он попытался шевельнуться, стряхнуть сонную одурь – сразу закружилась голова, и некоторое время Бао просто лежал, не открывая глаз и прислушиваясь к собственным ощущениям. Слабость. Головокружение. Тепло. Покой.

Голод! Но не прежний, животный, терзающий душу и тело, сводящий спазмами живот. Выездной следователь чувствовал себя изрядно проголодавшимся, но отнюдь не умирающим от истощения.

Умирающим. «Так я все-таки умер или нет?» – этот вопрос неожиданно взволновал его, хотя волнение было чувством забытым и чужим; и судья Бао поспешил открыть глаза.

Потолок. Знакомый, украшенный лепниной в стиле «макушка журавля». Где он его видел? В своем адском кабинете? Нет, не похоже. Скорее – дома, в собственной спальне!..

Бао с усилием повернул голову.

Столик. Невысокий столик на гнутых ножках, столешницу которого почему-то рассекала уродливая трещина. Раньше ее не было. На столике громоздились кувшинчики, горшочки, чашки и прочая утварь.

«Дома! Жив!» – радостно екнуло сердце.

Правда, над кроватью теперь отсутствовал балдахин, но с этим можно будет разобраться позже.

Это прекрасно – возможность с чем-нибудь разобраться, причем непременно позже!

Подчиняясь налетевшему, как вихрь, порыву, судья громко позвал жену.

Вернее, хотел громко, а получилось пискляво и еле слышно, но буквально через мгновение за стеной прошуршали торопливые шаги, и перед следователем возникла его младшая жена.

– Вы очнулись, мой господин! – Она упала рядом с кроватью на колени. – Наконец-то! Радость, радость-то какая! А мы тут…

– Потом, – напрягшись, просипел Бао. – Есть давай! Я голоден, как восемь тигров!.. Или как четыре дракона, – добавил он, подумав.

Жена не совсем поняла, при чем тут драконы и тигры, но в руках ее мигом появился пузатый горшочек, и в губы судьи ткнулась серебряная ложечка, предназначенная специально для кормления тяжелобольных. Выездной следователь втянул в себя содержимое, едва не прихватив заодно и ложку, но тут же скривился и выплюнул все обратно.

– Что это за дрянь?! – возмутился он уже почти нормальным голосом.

– Целебная питательная кашица из пророщенных семян проса и ячменя, которую прописал вам лекарь, – испуганно ответила жена.

– А что еще он мне прописал? – с нехорошим предчувствием поинтересовался судья.

– Молоко, отвар…

– Пусть сам это и пьет! – не выдержал выездной следователь, с детства питавший отвращение к молоку. – И заедает целебной кашицей! Значит, так: свинину под кисло-сладким соусом, карпа, жаренного в сметане… ну, можно вареного, потом вина, и обязательно подогреть!..

Разумеется, ни вина, ни жареного карпа, ни тем более свинины под кисло-сладким соусом ему не дали. Пришлось удовольствоваться вареной щукой, куриным бульоном и жиденьким чайком – что, впрочем, судью вполне устроило.

Обсасывая рыбий хребет и запивая еду бульоном прямо из чашки – ложечка выскользнула из жирных пальцев и закатилась под кровать, – судья слушал рассказ жены.

Собравшаяся вокруг семья (в полном составе, включая до сих пор не уехавшую тетку) с умилением взирала на выздоравливающего хозяина дома, то и дело дополняя, перебивая, перекрикивая и споря, что отнюдь не способствовало вразумительности повествования.

Вкратце дела обстояли так.

На следующий день после ареста судьи во двор заявился даос вместе с ослом («Знаю», – махнул рукой Бао, но родичи сочли, что глава дома шутит или что-то путает), и когда святой Лань завершил магический ритуал, то в пасти осла открылась сверкающая жемчужная лестница с яшмовыми перилами, все семейство ступило на нее и вскоре оказалось в некоей чудесной стране, которая, как им сказали, называется…

– Ослиная Задница, – пробормотал себе под нос выездной следователь и из-за этого не услышал более благозвучного варианта названия чудесной страны.

Там высились дворцы из чистого хрусталя, коралловые пагоды, гиацинтовые беседки, благоуханный аромат чайных роз разносился над шелковистой травой, и лазоревые птицы щебетали в ветвях деревьев, под сенью которых звенели прозрачные ручьи…

Одним словом, рай.

«Вот он, значит, где находится», – подумал судья Бао, к которому уже начала возвращаться его обычная язвительность.

А какие яства там подавали!

А какие прекрасные девушки прислуживали, услаждая по вечерам слух и взор пением и танцами!

А какие…

Судья слушал и искренне радовался за своих близких, одновременно столь же искренне завидуя: пока прекрасные девы развлекали семью в райских дворцах, он, глава дома, благополучно подыхал в застенках принца Чжоу!

Однако это было уже не важно: мытарства закончились, он дома, в кругу семьи, и теперь все будет хорошо. «Все обязательно будет хорошо!» – убеждал себя судья Бао, так и не сумев увериться в этом до конца.

– …А Старшенький Вэнь совсем оправился от хворей: раны телесные за три дня зажили сами собой, а напевы райских дев исцелили его душу (при этих словах Старший Вэнь покраснел и смущенно потупился – дело явно было не в одних напевах).

В глубине дома послышался шум, и вскоре раздался знакомый бодрый фальцет: