Мессия очищает диск

Наконец Владыки исчезли в ближайшей стене, а судья перевел дух, поспешив усесться в кресло.

Уже привычным жестом выездной следователь прошелся мухобойкой по квадратам стола, управлявшим Оком, наскоро просмотрел первые пять канцелярий, потом вторые пять, ничего подозрительного не обнаружил и откинулся на спинку кресла. В последний момент Бао вспомнил о своей пострадавшей от батогов спине, но боли не было. Наскоро ощупав себя и даже задрав для пущей уверенности одежду, судья убедился: все следы побоев исчезли.

«Ну да, я же сплю!» — вспомнил он, хотя происходящее настойчиво убеждало его в обратном.

Потом на ум вновь пришла угроза старшего дознатчика — и судья поспешно вывел в пустом квадрате:

«Дом судьи Бао в Нинго».

Картинка воссияла в секторе, и выездной следователь прикипел к ней взглядом.

Во дворе его дома растерянно топтались трое стражников из личной охраны Чжоу-вана. Они вяло пытались разговорить слугу Паня; из дверей выглядывали перепуганные и одновременно любопытные мордашки служанок. Больше во дворе никого не было, только на самом краю видимости возвышалось некое странное сооружение. Его судья толком рассмотреть не сумел, но готов был поклясться: еще вчера утром этой штуки во дворе не было!

И почти сразу возникли звуки.

— ...Сколько можно, господа солдаты?! — услышал Бао ворчание старого слуги.

— Ничего, повторишь заново господину тунлину — язык не отвалится! — Один из солдат почему-то потер грудь и опасливо покосился в сторону загадочного сооружения.

— Ну, где они?! — Рядом со слугой возник грозный тунлин (старый приятель Бао), то и дело опускавший ладонь на рукоять тяжелой сабли.

— Да я вашим подчиненным, господин тунлин, уже сто раз рассказывал! — плаксиво запричитал слуга Пань. — Исчезли, как есть исчезли! А вы мне не верите!

— Что он бормочет? — обратился тунлин к ближайшему солдату.

— Говорит, что исчезли все! — И солдат снова потер грудь. Только теперь судья, к своему удивлению, обнаружил на мундире стражника, как раз на потираемой груди, грязный отпечаток здоровенного копыта — словно солдата недавно лягнула лошадь или осел.

— Изложи по порядку! — строго приказал тунлин слуге.

И Пань стал излагать по порядку.

— Значит, так: заявляется к нам с утреца осел верхом на даосе Лань Даосине...

— Ты что, пьян?! — возмутился тунлин. — Ты, наверное, хотел сказать: «Даос верхом на осле!»

— В рот не брал, господин тунлин! — обиделся слуга. — Как сказал, так и было: входит отшельник Лань; а на спине у него сидит осел и хвостом обмахивается! Сами видите, какая жарища...

Возгласы осмелевших служанок с крыльца подтвердили правоту слуги.

— Да что ж он, силач-богатырь, твой даос, чтоб ослов на себе таскать?! — Тунлин налился дурной кровью.

— Он не мой, а сам по себе! — На этот раз Пань, похоже, обиделся за даоса.

— Ну и?..

— Ну и пришел. Осла сгрузил, и начал он во дворе алтарь строить.

— Кто — осел?!

— Да нет, святой Лань! Камни из-за пазухи достал, потом глину...

— Он что, все это за пазухой принес?! — Тунлин попался просто на редкость недоверчивый.

— Конечно, принес! За пазухой. Все, кроме осла, — как ребенку, объяснил Пань насупившемуся вояке. — Короче, возвел алтарь (осел ему еще помогал, глину копытами месил!), а потом обошел вокруг алтаря и навалил восемь куч навоза на восемь сторон света.

— Кто — даос?! — ужаснулся тунлин, видимо, представив себе, как дело происходило. Служанки прыснули.

— Осел, конечно! — совсем уж разобиделся Пань на тупого собеседника. — Станет почтенный Лань кучи наваливать... Только все это добро мигом превратилось в фигурки восьми великих старцев-небожителей, те сами собой взобрались на алтарь и там остались.

Все обернулись к алтарю, изображение в Адском Оке сдвинулось, и судье наконец удалось разглядеть загадочное сооружение.

Это действительно был алтарь, высотой примерно в половину человеческого роста, сложенный из скрепленных глиной плоских камней и с восемью искусно выполненными фигурками святых-даосов по краям и углам. Сверху на алтаре были начертаны удивительные письмена и знаки.

— Ну а дальше что? — Тунлин был явно заинтригован.

— А дальше святой Лань позвал всю семью Бао: и обеих жен высокоуважаемого сянъигуна, и сестру его, и дочь, и обоих сыновей, и даже тетку, что приехала в гости три месяца назад, — так вот, собрал он их всех, заставил трижды обойти вокруг алтаря и стал читать заклинание. Только очень уж долго читал, всем надоело — даже ослу, и тут он ка-а-ак заорет!

— Кто — даос?!

— Да нет, осел! Как заорет — а потом и говорит...

— Осел?!

— Даос. Ослы не разговаривают. — Пань посмотрел на тунлина как на сумасшедшего, и тот не нашелся, что возразить. — Так вот, тогда даос и говорит: «Теперь слушайте меня и делайте, что я скажу». Подошел к ослу и открывает пасть широко-широко...

— Лань Даосин?

— Осел! — Похоже, Пань имел в виду тунлина. — А клыки у него оказались...

— У осла — клыки?!

— Ну не у даоса же! Прямо как у тигра! После даос ка-ак крикнет — и вся семья судьи Бао попрыгала к нему в пасть!

— К даосу?! — выдохнул тунлин, живо вообразив этот акт людоедства.

— К ослу! Прыгнули — и пропали. Все.