Мессия. Том 1

Я говорю вам, никогда не заглядывайте в сердце без необходимости! Потому что это может сделаться вашей привычкой — какая-нибудь глупость, и вы начнете заглядывать в сердце. Для таких поверхностных вещей даже просто заурядного ума, отсталого ума довольно. Поэтому заглядывайте в свою отсталость, если уж вам хочется, — иначе не стоит. Эти вещи так поверхностны; но если вы чувствуете, что должны заглянуть, тогда загляните в свой отсталый ум. Оставьте сердце для тех случаев, когда ваш ум бессилен, когда даже величайший ум беспомощен. Тогда, и только тогда, заглядывайте в свое сердце.

Здесь Халиль Джебран заставляет заглядывать в свое сердце точно так же, как всякий раз, когда, нервничая, вы заглядываете к себе в карман за сигаретой, чтобы закурить, и в курении забыть проблему, тревогу и возбуждение. Люди курят из-за своего возбуждения.

Сердце — это святыня. Стучитесь в двери сердца только в те мгновения, когда ваш ум чувствует, что его возможности исчерпаны.

Но ни разу он не упоминает: «Загляните в свое существо». Он даже не осознает того, что все эти глубокие истины и секреты не содержатся в сердце. Придет момент, когда даже сердце не сможет помочь вам. Тогда у Халиля Джебрана не будет ответа для вас. Но у меня есть ответ:

В этом случае двигайтесь дальше, за пределы сердца, загляните в свое собственное существо. Только это должны быть весьма редкие случаи, они не должны сделаться привычными: то, что печалит вас, то, что радует вас…

Когда вы печалитесь, снова вглядитесь в свое сердце, и увидите, что воистину вы плачете о том, что было вашей отрадой.

Некоторые из вас говорят: «Радость сильнее печали», — а другие говорят: «Нет, печаль сильнее».

Да, в мире есть только два вида философии. Есть языческие философы, которые исчезли из мира. Они говорят: «Ешь, пей и веселись, потому что радость сильней печали. Пусть твоя жизнь будет постоянным удовольствием; женщины и вино, и нет другой истины. Не трать попусту свое время».

Но эти языческие философы исчезли, потому что все священники мира против них. Если правы они, то кому же слушать священников в храмах, в мечетях, в церквах. Зайдите в церковь и посмотрите — вас будет окружать печаль. Несчастный Иисус Христос, висящий на кресте, — конечно, вам не до танцев в храме. Это было бы совсем неуместно. Вы не сможете петь песню любви в церкви, у вас не может быть утробного хохота в церкви. Церковь — это почти кладбище. Вы сидите там как мертвые — грустные и печальные. И это считается религией!

Вот почему вы не видите ваших святых улыбающимися. Вы будете удивлены, если обнаружите вашего святого, который занимался богослужением, за игрой в карты. Вы скажете: «Боже мой, а я прежде считал этого человека великим святым».

Но я не вижу никакого противоречия. Почему не может великий святой играть в карты? Да, он будет играть в карты без жульничества, это я понимаю… Но вы не позволите вашим святым танцевать.

А я говорю вам: если святой не способен танцевать, он не значит ничего. Он просто труп, который умер давным-давно. Не ходите возле таких людей, потому что они могут быть заразными. Они могут нести множество болезней; грусть — это болезнь, скорбь — это болезнь.

Вам никогда не стать молодым, если вы не сможете смеяться, если не сможете любить, если не сможете танцевать, если не сможете петь.

Я был в городе, когда маленького мальчика, лет десяти наверное, инициировали как джайнского монаха. Сейчас джайнские монахи — самые больные люди во всем мире. Я спросил родителей ребенка: «Вы сошли с ума? Сами по-прежнему производите детей, и в то же время очень довольны и горды тем, что ваш десятилетний молодой мальчик собирается стать джайнским монахом. Неужели вы не понимаете, о чем речь? Вы отбираете у своего мальчика его юность. Из десяти лет он просто совершит квантовый скачок,| ему сразу станет семьдесят. Шестьдесят лет вы уберете из его жизни.

Он никогда не сможет любить, он никогда не сможет видеть красоту существования. Он никогда не будет молодым. Вы делаете его стариком! Все вы убийцы — и очень гордитесь этим. Из-за вашей гордости этот невинный мальчик готов, совсем не понимая, что происходит, стать монахом».

Но они разгневались на меня. Они сказали, что я должен оставить их храм. Я ответил: «Это не храм. Я собираюсь сообщить в полицию, что несколько человек убивают молодого мальчика десяти лет и их нужно остановить. Позвольте ему расти. Позвольте ему найти свое собственное небо, и если однажды он найдет что-то более прекрасное, что-то более юное, что-то более животворное, нечто такое, что принесет песню его устам и танец его ногам, тогда он будет святым».