Месть

Он встал, поддернул синтетические брюки, просунулся в кухню и бросил на кухонный стол пачку сигарет. На ногах у него были большие, подбитые мехом домашние тапочки. Как только Лили увидела их, ее охватил пароксизм смеха. Джон в тапочках походил на гнома. Такие обычно превращаются в слонов или других животных. Схватившись за живот и согнувшись пополам, она хохотала, как безумная, от смеха по ее щекам потекли слезы.

— Где ты взял это? — спросила она, показывая пальцем на тапочки и снова разражаясь хохотом. Джон с негодованием смотрел на нее, ничего не понимая. — Это тебе твоя подружка… это она… подарила тебе это?

Его глаза сузились от злости, он отвернулся и пошел к дивану.

— Подожди, — остановила его Лили. Она вставила сигарету в рот и перестала смеяться. — Дай мне зажигалку.

— Когда это ты начала курить? — спросил он, глядя, как она затягивается дымом, выдыхая его клубы и рукой отгоняя их от себя.

— Когда ты начал носить такие тапочки, вот когда, — ответила Лили. Она снова чуть не рассмеялась, но сумела сдержаться. От сигаретного дыма у нее закружилась голова. Она постаралась погасить окурок о дно пепельницы, но сигарета сломалась пополам и продолжала чадить. — Шейна хочет переехать отсюда вместе со мной. Она сказала, что обсудила этот вопрос с тобой.

Он хотел что-то сказать, но Лили протестующим жестом остановила его.

— Пока ты не начал горячиться, дай я поясню тебе, что я об этом думаю. Мы можем снять дом на условиях помесячной оплаты. Это освободит нас от уплаты налогов. Мы будем платить только то, что он стоит. Таким образом, оплата не будет обременительной ни для кого из нас. Шейна пока останется учиться в своей старой школе. Я стану отвозить ее туда или ты, в те дни, когда она будет оставаться у тебя. А в следующем году она перейдет в другую школу.

Лицо его оставалось суровым. Он огрызнулся:

— Я запрещаю вам это делать. Ты задерживаешься на работе допоздна, Шейна будет сидеть дома одна. Я запрещаю это. Ты всегда была дерьмовой матерью.

Лили почувствовала, что начинает выходить из себя, но, сделав несколько глубоких вздохов, пропустила его замечание мимо ушей, словно он не повторял его десятки раз раньше. Если бы для того, чтобы добиться своего, ей пришлось бы поцеловать его в задницу, она не колеблясь сделала бы это. Кроме того, думала она, глядя на его тапочки, он слишком смешон, чтобы представлять какую-то угрозу. Почему это она раньше ничего такого не замечала? Почему она всегда позволяла ему расстраивать себя и начинала сердиться от его дурацких и смешных претензий? Он был шутом, пародией на человека. Да она может свалить его одним мизинцем.

— Я понимаю твои чувства и знаю, как вы близки с Шейной. Можешь быть уверен, что я каждый вечер буду вовремя приходить домой. Самостоятельно мне надо закончить только одно дело. Потом я стану осуществлять лишь общее руководство. То, что я не успею сделать на работе, буду доделывать дома. — Она оперлась о кухонный стол и внимательным, изучающим взглядом посмотрела ему в лицо. Брови его оставались нахмуренными, губы плотно сжатыми.

— Ты пытаешься использовать изнасилование и то, что Шейна теперь отождествляет себя с тобой, для того, чтобы украсть ее у меня.

— Ты сильно ошибаешься, Джон. И дело не только в этом. Ты несправедлив по отношению к собственной дочери. Ты не потеряешь ее. Она любит тебя и будет проводить с тобой не меньше времени, чем со мной.

Лили замолчала и выжидательно посмотрела на него.

Он провел рукой по волосам и посмотрел Лили в глаза.

— Полагаю, что если так хочет Шейна и если это поможет ей забыть то, что произошло, то…

— О, Джон, — воскликнула Лили, протянув руку, чтобы коснуться его плеча, но спохватилась и прикрыла рот рукой. Она почувствовала неимоверное облегчение, ее затопила волна нежности, ей на какой-то момент захотелось прижаться к нему, сказать ему спасибо, сказать, что, может быть, они смогут снова полюбить друг друга.

— Я очень хочу, чтобы ты был счастлив. Я хочу, чтобы мы по-прежнему были близки, хотя бы как друзья и родители. — Она видела, что его глаза полны слез, ей и самой стоило большого труда не расплакаться. — Если мы будем и дальше жить тут вместе, как сейчас, то в конце концов по-настоящему возненавидим друг друга. Я не хочу этого.

Он протянул руку и приложил к ее губам кончики пальцев, может, так он показал, что хочет ее поцеловать. Потом он встал и вышел из дома, не сказав больше ни слова.

Лили не спалось. В три часа ночи она пошла на кухню и нашла там бутылку вина. Может, хоть это поможет ей уснуть? В темноте на диване лежал Джон и курил.

— Я не буду возражать, если ты станешь спать в кровати. Я не могу уснуть, — проговорила она, подчиняясь какому-то импульсу.

— Я думаю, что тебе придется привыкать ко всему этому. Правильно? — спросил он тихим голосом. — Мне тоже придется привыкать.