Месть

— Мама сказала мне, что этот парень был убит задолго до изнасилования, но это неправда. В газете написано, что его убили наутро после того, как все это случилось. Значит, она меня обманула.

— Я же говорил тебе, что все они врут.

Она продолжала.

— В заметке написано, что убийца был за рулем маленькой красной «хонды». Моя мама водит маленькую красную «хонду».

Пока она говорила, Грег читал статью.

— Ух ты, вот это да! Ты хочешь сказать, что это твоя мама застрелила насмерть этого парня, думая, что это тот самый подонок, который изнасиловал вас? Но они разыскивают мужчину. Смотри, здесь написано.

— Может быть, мою маму приняли за мужчину? — проговорила она, ожидая, как Грег отреагирует на ее слова. — Она высокая, на ней не было никакого макияжа, она была расстроена.

— Могу спорить, что ничего такого не произошло. — Он отдал ей газету. — Твоя мама никого не убивала. Твой отец мог бы это сделать, если бы знал, где искать того парня, но твоя мама? Это смешно. Вот моя мамочка даже паука раздавить не может.

— Я понимаю, но твоя мама — это не моя мама.

— Ты что, на самом деле, ну вот на полном серьезе думаешь, что твоя мама такая крутая, что может взять и застрелить человека, — говорил он, совершенно потрясенный поворотом беседы. Он оглядывался кругом с таким видом, словно до него только что дошло, в какую историю он влип.

— Она сделала это ради меня, — сдавленно произнесла Шейна. — Она сделала это, чтобы он никогда не вернулся.

— Ладно, успокойся. Не расстраивайся.

— Что мне делать?

— Ничего, сестренка. А что ты, собственно, должна делать? Даже если предположить, что вся эта дичь правда и твоя мама на самом деле застрелила этого парня, то это не значит, что тебе надо рассказывать об этом всем встречным-поперечным. Подумай.

— Но как быть с мамой? Надо ли мне поделиться с ней тем, что я думаю? Может быть, она сумеет мне все объяснить? Я должна ей сказать, что буду на ее стороне, что бы ни случилось и что бы она ни сделала. А что, если ее поймают и посадят? Я же тогда просто умру.

— Слушай, ты спрашиваешь моего совета и я дам тебе его. Хочешь, чтобы я был для тебя старшим братом, тогда слушай. Итак, твоя мама вычислила, кто насильник и где он живет. Она поехала туда, переодевшись мужчиной, и пристрелила его. — Грег похлопал в ладоши. — Аплодисменты нашей доброй старой маме.

Шейна вяло улыбнулась.

— Она приехала домой и занялась в гараже чем-то странным. Об этом мы говорить не будем. Может быть, она испачкалась в крови или еще в чем-то. — Он в притворном ужасе поднял брови. — А может быть, она застрелила его, а потом переехала машиной, и ей надо было отчистить авто от кусков его мяса. Это колоссально.

— Ты делаешь из меня дуру. — Она погрозила ему пальцем. — А это совсем не смешно.

— Прости меня. Итак, она его убила. Он мертв. Смотри, я принимаю все за чистую монету. Но, — проговорил он, подняв вверх руку, — твоя мама никогда не пошлет в тюрьму невинного человека. Никогда. Так что не было никаких кошмаров ни на каких улицах.

— Она не поняла, что это не он. Она была без очков. Сначала она сказала, что человек, которого мы опознавали, нам незнаком.

Грег сложил руки буквой Т, словно прося тайм-аут.

— Довольно. Когда говорит большой брат, маленькие сестренки молчат. Довольно. Все понятно?

Шейна молчала.

— Значит, мне надо забыть об этом, да?

— Еще одна попытка, и если ты не будешь меня слушаться, то я оставлю тебя здесь и тебе придется добираться домой пешком. Ну, поставь себя на место своей мамы. Скажем, что все действительно произошло. Захочет ли она, чтобы кто-нибудь знал об этом? Захочет ли она хоть минутку говорить с тобой о том, как она застрелила насильника?

Она порывисто потянулась к нему и ткнулась губами в его загорелый лоб.

— Я бы хотела, чтобы ты был моим братом.

Он встал, дернул на себя одеяло, от чего она повалилась на бок.

— После всего этого я и правда твой брат.

В машине, по дороге домой, Шейна все время молчала. Грег включил стереосистему так громко, что ей хотелось завизжать, но она не стала этого делать. Он, конечно, хороший парень. Он заехал за ней, забрал ее из школы, терпеливо выслушал, но в действительности от этого ничего не изменилось. Она в такой же растерянности, как и раньше. Снова и снова вспоминая события той ночи и того утра, она понимала, что произошло что-то страшное, может быть, еще более страшное, чем изнасилование. И неважно, что говорил Грег. Речь шла о ее матери, и ей было страшно.

Глава 41

Каннингхэм свернул на подъездную дорожку, остановился, вышел из машины и неуклюже зашагал к крыльцу. Живот сильно болел, ему было не по себе, но он обещал Шэрон приехать домой к обеду.

— Диетический вечер, — произнес он, пнув валявшийся на дороге скейтборд. В доме было тихо. Никого из детей не видно.

Он начал кричать прямо с порога.

— Кто из моих дураков опять оставил скейтборд на дорожке, чтобы я сломал себе шею?

Из кухни высунулась улыбающаяся голова Шэрон.

— Не шуми, — сказала она, — иди прямо в столовую.

Он сорвал с шеи галстук и швырнул его на диван.

— Где дети? — спросил он.