Месть

— Правильно, дело именно в этом, — ответила Шейна. — Понимаешь, мама, я не курю, не слушаю до умопомрачения рок и не якшаюсь с парнями. Я получаю хорошие отметки — заметь, очень хорошие отметки, — я часто даю советы, выслушиваю чужие жалобы и вникаю в их проблемы. Девочки ссорятся между собой, а я улаживаю их конфликты.

Вот такая история, подумала Лили. Ребенок объясняет свое поведение точно так же, как она сама объясняет свое желание сделаться судьей, после того как она стала окружным прокурором. С тех пор как Лили победила демонов своего детства, она взяла в свои руки вожжи своей судьбы и научила ребенка делать то же самое.

Низкорослая брюнетка-подающая резко распрямилась и ударила по мячу, бросившись к первой ячейке, следующая девочка тоже ударила по мячу, но он остался в первом секторе. Игра кончилась, победила команды Шейны.

Девочки пришли в раздевалку. Большинство их жалось к Шейне. Поведение девочек после игры изменилось по сравнению с прошлым годом. Вместо того чтобы бежать пить содовую и закусывать ее печеньем, девочки полезли в сумочки за тенями для век и губной помадой.

Джон проник в самую гущу спортсменок, подбежал к Шейне, схватил ее за талию и поднял высоко в воздух.

— Я так горжусь тобой, — сказал он.

Оба они видели Лили с расстояния нескольких футов и улыбались. Но эта была улыбка, вовсе не предназначавшаяся ей. Лили понимала, что они гордо щеголяют своей близостью, всем своим видом показывая ей, что этот момент принадлежит только им двоим и они не склонны делиться своей радостью с ней. Джон поставил Шейну на землю, в упор посмотрел на Лили, потом положил руку на плечо Шейны и повел ее в раздевалку, снова оглянувшись, чтобы удостовериться, смотрит ли еще на них Лили. Другие девочки сгрудились вокруг Джона, так же, как вокруг Шейны. Лили била дрожь, она стояла, судорожно вцепившись в проволоку ограждения. Дочь и муж больше не смотрели на нее.

Через несколько минут Джон подошел к ней, по дороге подняв несколько бит. Край бейсбольной шапочки оставил на его лбу глубокий след. Ему исполнилось уже сорок семь лет, то есть Джон был на одиннадцать лет старше своей жены. Хотя волосы на его голове изрядно поредели, он до сих пор отличался громким заразительным смехом и широкой улыбкой, обнажавшей ряд ровных белых зубов, которые красиво выделялись на его загорелом мужественном лице. Он до сих пор сохранил мужскую привлекательность. На его лице сейчас не было и следа приветливости, налет обожания он оставит для дочери.

— Смотри-ка, ты все-таки успела, — сказал он ровным невыразительным голосом, сдвигая на затылок свою бейсболку. — С трудом вырвалась, чтобы посмотреть заключительные пять минут игры? Ты уверена, что все успела на работе? Я хочу сказать, что тебе может навредить стремление побыть в кругу семьи. Под угрозой окажутся твои амбиции, касающиеся судейского кресла, так?

— Перестань, — ответила она, нервно оглядываясь, не слышит ли их кто-нибудь. — Я отвезу Шейну домой в своей машине.

Она повернулась спиной к мужу и зашагала к раздевалке.

Лицо Шейны пылало от возбуждения. Она почти на целую голову возвышалась над остальными девочками. Ее длинные рыжие волосы имели золотистый отблеск, которого были лишены волосы Лили. Волосы Шейны были стянуты в конский хвост, пропущенный через отверстие в бейсбольной шапочке и спадающий ей на спину. Широко расставленные глаза своей голубизной могли соперничать с синими буквами на форменной майке. Высоко расположенные выдающиеся скулы придавали ее облику что-то неземное и взрослое, какую-то не присущую ее возрасту элегантность. Лили подумала, что лицо Шейны могло бы украсить следующий номер «Космополитэн».

Когда они подошли к машине Лили, Шейну догнала одна из девочек.

— Позвони мне через тридцать минут, — сказала ей Шейна.

Когда они окажутся дома, телефон в комнате Шейны будет звонить не переставая, пока не отметятся все ее подружки.

— Это моя мама. Мама, это Салли.

Салли застыла с открытым от удивления ртом.

— Вы так похожи, просто трудно поверить.

Шейна влезла в машину и зло захлопнула дверь. В ее взгляде, которым она резанула мать, просквозили раздражение и досада. Лили почувствовала, как у нее упало сердце. Шейна всегда гордилась сходством с матерью. Дочь всегда с удовольствием сообщала маме, что все ее подружки считают Лили очень красивой женщиной. Лили помнила, как дочка, глядя на нее снизу вверх, нетерпеливо спрашивала, будет ли и она такой высокой и стройной, когда вырастет. А не далее как на прошлой неделе, она кричала, что вымахала высотой с жирафа, что она самая высокая девочка в классе и что в этом виновата Лили.

Лили попыталась начать разговор.

— На работе была куча дел по расследованиям. Пришлось покопаться… Ты прости, что я не смогла приехать раньше. Я очень спешила, но эти пробки… — Шейна неподвижно смотрела прямо перед собой, ничего не отвечая. Лили нервно проглотила слюну. Кажется, сегодняшний день будет таким же, как многие предыдущие. — Как дела в школе?

— Прекрасно.

— Много уроков?

— Уже сделала.

— Хочешь прокатиться со мной в воскресенье на роликах?