Месть

Оказавшись под одеялом с Ричардом, Лили решительно прижалась к нему. Он не стал ласкать, обнимать и гладить ее. Любовная лихорадка охватила его без этих приготовлений. Они повернулись лицом друг к другу, и он взял ее. Только их прижатые друг к другу бедра двигались в медленном танцевальном ритме назад и вперед. Это не было тем голодным сексом, которым они занимались в предыдущие встречи, скорее это был красивый, воистину похожий на танец, ритуал. Лили чувствовала, как ни с чем не сравнимое ощущение наслаждения, начинаясь где-то в кончиках пальцев ног, поднимается по бедрам к животу, охватывает грудь и проникает в мозг, как моментальное опьянение от инъекции героика. Наслаждение острой волной смывало накопившуюся в душе боль. Она застонала, но он не остановился и не ускорил движений. Потом, положив ей руки на бедра, он вошел глубоко в нее, и по его телу пробежала судорога свершения. Он не издал при этом ни звука.

Глядя ей в глаза, он прошептал:

— Я люблю тебя, Лили.

Она знала, что он говорит правду, потому что испытывала то же самое чувство.

— Я тоже влюблена в тебя, Ричард.

При этих словах из глаз у нее потекли слезы, и она испытала щемящую грусть. Все оказалось иллюзией, миражом.

— Я буду любить тебя всю жизнь. Что бы ты ни сделала, я не перестану любить тебя. Как бы долго ты ни приходила в себя и что бы ни случилось, мы все равно будем вместе.

Она слушала его слова, впитывала его запах и старалась прочно задержать в своем сознании охватившие ее чувства. Она как бы мысленно листала незаполненный фотоальбом, аккуратно вставляя в прозрачные пластиковые окошки дорогие ей образы. Вот и последняя страница. Там оказалась фотография окровавленного обезображенного трупа, но это был не Эрнандес, это была она сама. Ричард повернулся на спину, и Лили села в постели. Вскочив на ноги, она кинулась в туалет, заперла за собой дверь, упала на колени перед унитазом. Ее вырвало.

Она слышала, как в запертую дверь стучал Ричард.

— Впусти меня. Позволь мне помочь тебе.

Казалось, что он всем телом прижался к двери, его голос звучал с расстояния в несколько дюймов.

— Прошу тебя, — взмолилась она, — пожалуйста, не входи.

Лили спустила воду и прополоскала рот. Она подобрала с пола одежду, накинула ее на себя и вышла из туалета. Ричард, все еще неодетый, сидел, опустив голову, на краю кровати. Он встал, и она попятилась от него, он делал шаг к ней, а она в панике отступала назад на такой же шаг.

— Не надо меня любить, Ричард. Меня нельзя любить, не за что. Ты меня слышишь?

— Лили, прошу тебя, — умолял он.

Она повернулась и выбежала на улицу, бегом спустилась по ступенькам к машине и, отъезжая, еще раз оглянулась на дом. Петляя по крутым, извилистым дорогам, она так давила на газ, словно по пятам за ней гнались сотни чертей. Сквозь текущие из глаз слезы она с трудом различала дорогу. Она не имеет права на счастье, говорила она себе. Она не имеет права на наслаждение.

Через полчаса Лили оказалась на третьей улице Окснарда и возле дома Эрнандеса ударила по тормозам. Она долго смотрела на фасад, глядя, как движимые ветром занавески то полоскались на ветру снаружи дома, то всасывались обратно в дом. Она представила себе, как входит в дом, находит его постель, забирается в нее и засыпает. Вот она просыпается и начинает искать одежду, находит его красный свитер и натягивает его на себя. Потом она, раскинув руки, выйдет на крыльцо, и тут ее поразят пули, и кровь ее хлынет на мостовую.

Они с Эрнандесом теперь обречены на вечный посмертный танец, они как жених и невеста с кровавого пира. Когда она в то утро нажала спусковой крючок ружья, были отменены все клятвы, все книги запечатаны. Его душа освободилась, а грехи его были смыты кровью. Она одна осталась стоять возле окровавленного алтаря. Осталась навечно.

Тыльной стороной ладони она отерла мокрое лицо и вытерла нос, потом медленно отъехала от тротуара. Лили откинула назад голову, в ее груди нарастал мощный отрывистый звук, которому стало тесно в кабине машины, и он вырвался на улицу. Это был смех. Она дико захохотала. Это был брак под дулом ружья, вынужденный брак, брак поневоле. Ее охватил еще один приступ лающего хохота. Брак поневоле.

Глава 18

В темноте спальни зазвонил телефон и сначала Лили показалось, что это трещит будильник. От звонка она проснулась. Всю ночь она крепко, без сновидений, спала. Окна были задернуты глухими портьерами, которые не пропускали в спальню солнечный свет. Звонила Шейна.

— Мамочка, ты можешь сейчас приехать за мной? Я уже встала и готова ехать домой.

Лили села на постели и огляделась, ища глазами Джона. Но в спальне его не было, а его половина кровати была не смятой. Она почему-то совершенно забыла, что они давно уже не спят вместе, а все случившееся показалось ей дурным сном. Наверное, он спал на диване и просто не слышал звонка.

— Который час? — спросила она.

— Сейчас только половина восьмого, но я уже готова. Прости, что я тебя разбудила. А где папа? Он накормил Дай?