Месть?

— Н-нет, — призналась я. — Не помню…

— Ну как же?! Я Андреас, твой кузен! Мы всегда проводили лето вместе в вашем имении! Когда еще были живы…

— Андреас! — предупреждающе воскликнул худой старик, дотрагиваясь до плеча молодого человека и заставляя его замолчать.

— Кто? — все же спросила я.

— Не важно! — ответил мне старик, занимая место Андреаса. — Эви, детка, мы все очень испугались за тебя!

— Кто вы? — спросила я, осторожно высвобождая свою руку из мягкой, но крепкой хватки костлявых пальцев старика.

— Я друг твоего отца, Михель Седрик, ты всегда называла меня дядей Михой, помнишь? А еще очень любила сидеть у меня на коленях и играть с моими усами и бородой.

Я с сожалением покачала головой, из-за чего в глазах старика промелькнула то ли боль, то ли досада. Но разве я могу всё это помнить, если ничего этого в моей жизни не было?!

— Но хоть сестренку свою ты должна помнить! — заговорила та женщина, к которой все обращались по имени Элеонора. — Софи, деточка, подойди ближе! Помнишь ее, Эвелина?

На меня грустными пронзительно синими глазами смотрела хрупкая девочка лет девяти-десяти, изо всех сил стараясь не расплакаться, и увидев ее отчаяние и обиду, мне самой захотелось разрыдаться. Господи, кто эти люди? Почему они считают меня Эвелиной, когда я… не помню, кто, но это точно не мое имя!

— Она и меня забыла! — все-таки слезы брызнули из синих глаз, и девочка, закрыв лицо руками, вырвалась из рук Элеоноры и убежала из комнаты.

Я почувствовала себя виноватой в том, что все вокруг меня теперь выглядели ошарашенными и подавленными. Андреас понуро смотрел в окно, Михель задумчиво оглаживал седую бороду, а Элеонора, сдвинув рыжеватые брови, недовольно поправляла клетчатый плед на моих ногах.

Но разве я должна была соврать им?

Наконец, покусывая губы, Андреас подошел ко мне и присел на краешек кровати.

— Мы все постараемся, чтобы память к тебе вернулась, Эви, — проговорил он убежденно, поглаживая мою руку своими длинными ухоженными пальцами. — Но ты должна кое-что обещать!

— Что? — спросила я, нерешительно оглядывая окружающих.

— Что не будешь больше предпринимать попыток самостоятельно встать на ноги. Это не безопасно! В этот раз ты потеряла от удара головой память, а в другой раз, неудачно упав, можешь переломать себе что-либо или вообще разбить голову! Обещаешь, дорогая?

Услышав эти неожиданные слова, я впервые попыталась пошевелить ногами и с ужасом поняла, что почти не чувствую их! То есть они есть, но они меня не слушаются! Боже, что же со мной случилось? Я — инвалид?!

Глава 2

Внезапно виски прострелило острой болью, а перед глазами промелькнули кадры, как визжат тормоза, сжигая покрышки автомобиля, но неминуемый удар о бампер и капот отбрасывает меня на несколько метров. И перед тем, как погрузиться в темноту, я ощущаю острую боль на бедре и во всем теле… Но разве я тогда не умерла?!

Значит, мои больные ноги — результат аварии? Как бы мне об этом спросить? Поколебавшись, я все же задала осторожный вопрос:

— А что с моими ногами?

— Боже, деточка, ты и этого не помнишь? — с жалостью посмотрела на меня Элеонора.

Видя, что я не кривлю душой, старый граф решил прояснить ситуацию.

— Эви, я тебе всё расскажу, но только если ты не будешь вновь плакать и обвинять во всем себя, — сказал он, занимая место рядом со мной, снова заставив Андреаса молчаливо уступить.

— Я не буду, — пообещала я, потому что неведение было просто ужасно.

Вряд ли он удивит меня рассказом об аварии, потому что, как ни странно, воспоминания о ней, внезапно промелькнувшие в моей памяти, я приняла с каким-то необъяснимым равнодушием, словно все это произошло не со мной.

— Дело в том, что два года назад ты попала в аварию, — начал свой рассказ старик, пристально вглядываясь в мое лицо в ожидании возможной истерики.

Заметив, что я не собираюсь плакать, он продолжил уже более уверенно:

— Вы с родителями, Варлином и Офелией, ехали на бал к герцогу Тармону Ксорду. Он собирал всех знатных молодых девушек на праздник зимнего новогодия, чтобы познакомить с ними своего сына Густава, вернувшегося после многолетнего обучения, а потом и службы на благо короля Дария. Тармон хотел, чтобы сын женился и остался в имении своего отца, чтобы продолжить династию, ведь старому герцогу становилось все труднее заниматься хозяйством и заботиться о своих подданных.

Слушая Михеля, я словно переживала все те события, о которых он мне рассказывал. Странно, я понимала, что все они происходили не со мной, но сейчас будто примеряла их на себя!

— Твои родители тоже не могли отказаться от приглашения, — продолжил между тем граф. — Хотя много лет назад между Тармоном и твоим отцом произошла неприятная история, связанная с наследованием приграничных земель, обиды было решено забыть. Не думаю, что Варлин хотел бы породниться с Ксордом. Просто это была еще и возможность обговорить кое-какие вопросы с соседями, пока их дочери блистали на балу.