Месть

Вспыхнули ярко-белые прожектора, осветив зеленые палубы, как танцевальный круг. Огилви наблюдал, как вертолет кружит в воздухе, начинает снижаться, но резко останавливается. Он снял трубку телефона.

— Соедините меня с вертолетом.

Как он и ожидал, аппарат привез иранского офицера. Джеймс Брюс успел сообщить ему, что иранец возглавляет поиски Хардена.

— Я слушаю вас, командир, — произнес Огилви.

— Капитан Огилви, — спокойно ответил иранец, — очевидно, вы не хотите, чтобы я приземлялся.

— Я сыт по горло прилетами и отлетами за последние два дня, — сказал Огилви. — В двадцать четыре ноль-ноль «Левиафан» примет на борт лоцмана.

— К несчастью, сэр, мы еще не нашли Хардена и не можем позволить вам двигаться дальше, пока не найдем его.

— А я не могу позволить своему кораблю простаивать только из-за того, что ваш флот не может найти какого-то сумасшедшего яхтсмена.

— У меня есть приказ остановить вас, — заявил иранец.

Вертолет направился к корме и завис рядом с мостиком. За его окнами Огилви мог различить смутные очертания пилота и офицера.

— Мне нужна защита! — рявкнул он. — А вы мне только мешаете!

— Вы получите защиту, когда остановитесь.

— Вы что, хотите сказать, что Иран не может гарантировать безопасного плавания в Персидском заливе? — язвительно осведомился Огилви.

— А что вы предлагаете нам делать в таких обстоятельствах? — вкрадчиво спросил иранец.

— Защищать мирные корабли так же, как их защищает любой приличный флот. Честное слово, командир, не мне рассказывать вам, как это делается.

Иранец немного подождал, потом неохотно спросил:

— Вы предлагаете конвоировать вас?

— Дайте мне эскорт. Прикройте мой корабль с носа и с кормы. Обшаривайте район, который я буду пересекать. Проклятая ракетница Хардена имеет радиус действия полмили. Не подпускайте его к «Левиафану».

Снова наступила пауза, затем иранец заговорил:

— Хорошо, капитан Огилви. Но маршрут буду устанавливать я, а «Левиафан» должен подчиняться.

Огилви повесил трубку и зашел в рубку с улыбкой на лице. Было восемь вечера. Поскольку «Левиафан» должен причалить в Халуле, официальный обед сегодня был отменен. Третий офицер как раз прокладывал на карте курс по данным, полученным со спутника.

— Вольно, — сказал Огилви, когда молодой человек вытянулся, увидев его. — Скажите рулевому, чтобы следил за черномазыми. Сегодня они будут много крутиться рядом с нами.

Он подозвал своего стюарда, который ожидал в тени около двери в штурманскую рубку и велел ему принести обед в левое крыло. Затем Огилви снова вышел на воздух и стал смотреть, как иранцы занимают боевые позиции.

Появившийся с севера фрегат занял позицию точно впереди «Левиафана». Оба корабля разделяло менее мили. Около носа «Левиафана», с правого и левого борта, размещались аппараты на воздушной подушке.

Середину корабля прикрывала пара тральщиков, а корму — еще два аппарата на воздушной подушке. Огилви снова улыбнулся. Он вспомнил войну, когда приходилось плавать на корвете, опекая множество ржавых грузовых калош и танкеров.

Солнце незаметно опускалось за горизонт. Появился стюард с ужином. Он поставил поднос рядом с телефоном и поспешил принести табурет. Огилви приказал ему вернуть табурет в ходовую рубку, откуда стюард его взял, и стал есть стоя, наслаждаясь зрелищем боевых кораблей. Он гордился «Левиафаном» и окружавшим его эскортом. И он был рад, что находится здесь, а не крадется по нефтяным полям в парусной шлюпке.

Позади него на темном небе поднималась холодная серебристая луна, держась подальше от зловещего огня газовых факелов на западе. Затем ее очертания задрожали в теплом воздухе, поднимающемся из труб «Левиафана». Она размягчилась, как воск, и исчезла в маслянистом дыме.

Зазвонил телефон.

— Слушаю вас, второй.

— Иранцы приказывают повернуть на два градуса вправо.

— И что?

— Что прикажете делать, сэр?

— Скажите им, чтобы заткнулись.

Стюард убрал поднос и принес пирожное.

— Унесите его, — приказал Огилви. — Принесите мне бренди.

Он медленно потягивал крепкий напиток, наблюдая, как багровое зарево заливает ночное небо.

* * *

Харден покинул свое убежище и направился в сторону судоходной линии, единственного пути, по которому мог направляться «Левиафан», чтобы дойти до якорной стоянки у Халула. Ветер дул с северо-запада — шамаль в течение дня усиливался и не собирался стихать к ночи. Харден плыл с попутным ветром, держа курс на огненные факелы и движущиеся огни танкеров.

Сейчас он ощущал полное спокойствие. Он хорошо выспался за шесть часов, съел несколько банок консервированного тунца и спаржи и в завершение ужина выпил стакан вина и бутылку «Перье».

«Дракон» лежал на полу каюты, закрепленный в петле у подножия трапа, откуда его можно было быстро поднять в кокпит. Харден собирался держать оружие внизу до последней минуты, потому что, находясь на палубе, оно могло стать мишенью для радара.