Месть

— Как любил говорить Харден, «так не выйдет». В любой ситуации можно найти свои плюсы. Помогая поймать его, мы завязали дружеские связи с государствами Персидского залива, точно так же, как подружились с вашим отцом после того, как спасли вас. — Он продолжил, невнятно произнося слова: — Ажарату... Я пытался его спасти, если это может вас утешить.

Она ненавидела Доннера и все же терпела его. Она даже поощряла его визиты. Иногда на нее накатывала необъяснимая уверенность, что Харден жив. Если она права, то Доннер будет знать об этом и сообщит ей. Но всякий раз, когда она затрагивала тему поисков Хардена в Персидском заливе, ответы Доннера были вежливо-уклончивыми: он утверждал, что ничего не знает. Но проходили недели, месяцы, и Ажарату с досадой вынуждена была признать, что интуиция ее подвела, и наконец уверенность, что Харден жив, сменилась на не имеющую никаких оснований надежду.

Она думала о том, ощущал ли Харден свою потерю так, как она ощущала свою? Обвинял ли он свою жену в том, что она умерла и покинула его? Но Кэролайн не была ни в чем виновата, а Харден сам шел навстречу смерти. Иногда по ночам она не могла удержаться и гневно упрекала Хардена за его неумолимую жажду мести, умоляла Бога все отменить и начать сначала.

Но скоро она поняла, что Харден не мог справиться со своими страстями. Если бы он пытался бороться с ними, то они бы погубили его душу так же, как «Левиафан» погубил его тело.

Всего несколько ниточек связывало Ажарату с жизнью Хардена — часы, которые он подарил ей в Кейптауне, визиты Доннера и чувство безвозвратной потери. Но, храня память о нем, она плавала под парусом, практикуясь в навыках, которым Харден обучал ее, мысленно разделяя с ним удовольствие управлять яхтой.

Сейчас, в сумерках, она подходила к причалу так, как когда-то делал он. С еле освещенной автомобильной стоянки за ней наблюдали двое людей — такие же молодые яхтсмены, как и она. У их ног лежали парусные чехлы и корзины с провизией. Стоя рядом со своими блестящими машинами, они болтали и смеялись, пытаясь еще немного продлить выходной день. Ажарату делала вид, что не замечает их жестов, надеясь, что они не станут помогать ей причалить и не нарушат ее мыслей.

Ажарату аккуратно подвела яхту к причалу. Закрепив кормовой конец, она поспешила на бак, потянулась к причалу с веревочной петлей в руке и услышала знакомый голос:

— Точная работа.

В полном ошеломлении она подняла глаза, и их взгляды встретились. Ветер наполнил парус, отталкивая нос яхты от причала, и расстояние между ними увеличилось. Ажарату застыла на месте, ее сердце готово было выпрыгнуть из груди.

— Бросай конец, — усмехнулся Харден.

Ажарату машинально исполнила приказание. Харден поймал швартов, и Ажарату ухватилась за мачту — для того, чтобы удержаться на ногах, и для того, чтобы выдержать рывок, когда Харден потянул за канат, подтаскивая яхту к причалу. Ее бы нисколько не удивило, если бы он внезапно исчез, растворившись в сумерках.

— Если ты заложишь конец за утку, то сможешь выйти и поцеловать меня.

В ее разуме, который никак не мог поверить в происходящее, промелькнула мысль, что она никогда не видела, чтобы на его лице так долго держалась улыбка.

— Питер! — справившись со своей немотой, воскликнула она.

— Как видишь, я жив и здоров, и мне бы не хотелось слишком долго торчать на виду у этих людей, — сказал Харден, все еще улыбаясь, но добавил: — В том месте, где я пересек границу, не спрашивают виз.

Он отрастил бороду и длинные волосы. На его голове была широкополая шляпа, а на худых плечах болталась потрепанная куртка цвета хаки.

— Я достану тебе визу, — пробормотала она.

— Я так и думал. Ну, может, ты вылезешь из своего корыта и поцелуешь меня?

— Питер! Как ты сюда попал?!

Харден кивнул в сторону потрепанного «лендровера», припаркованного рядом с белым «2000», который Ажарату доставили из Англии.

— Часть пути проехал. Так что, мне самому надо спуститься в лодку, чтобы поцеловать тебя?

Она все еще не могла справиться с шоком и произнесла, слыша свой голос как бы со стороны:

— Мне нужно выгрузить вещи.

Харден удивленно посмотрел на нее, затем сел на краю причала, свесив ноги над водой, и стал смотреть, как она свертывает паруса, канаты, собирает одежду, термос и сумку из-под провизии и выгружает их на причал. Ажарату работала медленно, постепенно приходя в себя, украдкой бросая на него взгляды и желая, чтобы он ничего не делал — просто сидел и смотрел на нее, пытаясь представить, как она жила без него.

Пока она вымыла палубу и вычерпала воду из трюма, совсем стемнело. Люди на автомобильной стоянке бросали в их сторону любопытные взгляды. Наконец они уехали, и Харден заметно расслабился; с этого мгновения он больше не отводил от нее взгляда.

Ажарату огляделась в поисках забытых мелочей, затем стала подниматься на причал. Неожиданно Харден потянулся к ней, схватил за руку, рывком вытащил наверх и обнял. Их губы встретились, и она радостно разрыдалась.

* * *

Ее квартира выглядела по-спартански, и Ажарату впервые пожалела, что не пыталась создать здесь никакого уюта.