Месть

У него получилась длинная и узкая гондола длиной шесть футов и шириной два фута с закругленными углами, обтекаемой передней частью и маленькой водонепроницаемой дверцей сзади.

Наполнив гондолу камнями, Харден погрузил ее в воду, чтобы проверить, не протекает ли его изделие. Каллинг подошел посмотреть, что он делает. Он помог Хардену вытащить гондолу из воды, скрутил папироску и стал молча наблюдать, как доктор открыл крышку и вытряхнул камни. Наконец, когда из гондолы выкатился последний камень, такой же сухой, как и перед началом испытания, Каллинг закурил и спросил:

— Что это за гроб?

Харден не обращал на него внимания. Он восхищался разнообразными талантами старика, но намеренно держал его на расстоянии, поскольку Каллинг проявлял излишнее любопытство.

— Вы можете поднять яхту на слип? — спросил Харден.

— Прямо сейчас?

— Да, сейчас.

Харден нарочно дождался четырех часов, когда все люди Каллинга ушли домой, и они остались одни.

— Ладно.

— Я буду работать часа два.

— Ага.

— Я смогу сам спустить ее обратно на воду.

— Я подожду.

Харден поднялся на борт «Лебедя» и подвел яхту к направляющим рельсам. Когда судно было поднято на слип, он длинными хромированными винтами привинтил гондолу к днищу яхты между килем и осью винта. Каллинг с интересом следил за операцией.

— Прошу прощения, доктор, но за каким чертом вам это надо?

Харден затянул гайки-барашки, вылез из-под яхты и выпрямился. Пора сочинить для Каллинга какую-нибудь сказку.

— Это гондола для сонара.

— Для сонара? Ее хватит, чтобы спрятать труп.

Харден засмеялся.

— Она и должна быть большой. В сущности, это большое ухо. Внутри она будет выстлана фольгой. Что вы об этом думаете?

— Не знаю.

— Я не изобретаю ничего нового, — продолжал Харден, — я просто пытаюсь сделать свое устройство дешевым и достаточно простым, чтобы им могли пользоваться яхтсмены в открытом море.

— А ваш радар?

— Не все сразу. Его принцип будет тот же — дешево и просто. Кроме того, он не должен расходовать много энергии, поскольку будет установлен на парусной яхте.

Черный ящик так черный ящик, и ложь Хардена легко сошла за правду. Как врач и инженер, он привык работать в узком кругу посвященных. Секреты биологии и физики для большинства людей были так же таинственны, как для средневекового крепостного латынь.

Каллинг осмотрел гондолу, свисавшую позади киля как кабина башенного крана, и ощупал хромированные уголки.

— Не знаю насчет радара или сонара, — заметил он, — но скажу вам одну вещь. Ящик такого размера запросто отвалится от вашей яхты, если вы не загрузите его балластом.

Харден открыл водонепроницаемую крышку.

— На испытаниях я наполню его водой и, если все будет в порядке, приделаю к нему свинцовое дно. Как вы думаете, он будет сильно тормозить ход яхты?

Каллинг осмотрел гондолу с нескольких сторон.

— Трудно сказать, доктор, как скажется любое маленькое изменение на корпусе такой совершенной формы. — Он присел на корточки и измерил гондолу руками. — Я бы сказал, что она чуть-чуть великовата.

Харден присел рядом с ним и с сомнением посмотрел на гондолу.

— Черт, думаю, что вы правы.

Каллинг, как краб, выбрался из-под лодки и осторожно распрямил свое костлявое тело. Массируя мускулы поясницы кулаками, он сказал:

— Вы все узнаете, как только выйдете в море.

* * *

За месяц, прошедший после катастрофы, Харден ни разу не был в открытом море, поэтому вид гигантского нефтяного танкера при выходе в Ла-Манш безумно испугал его. Силуэт черного корпуса танкера с ослепительно белыми надстройками четко выделялся, как игрушка на столе. Все другие корабли казались рядом с ним карликами, но все равно он был раза в четыре меньше «Левиафана».

Несмотря на испуг капитана, яхта скользила по водам Ла-Манша, не выказывая особой склонности к резкому крену или качке. Харден завел мотор на тот случай, если одних парусов не хватит для перехода через узкую бухту. Однако яхта отлично плыла против ветра, и ему пришлось сделать только один правый галс.

Поймав юго-западный ветер, Харден поплыл под гротом и генуэзским парусом на восток вдоль побережья Англии, нервно наблюдая за кораблями, которые двигались в сторону океана. Он никогда не видел так много больших кораблей одновременно.

Здесь преобладали высокие черные танкеры и сухогрузы с зерном и рудой. Реже попадались грузовые корабли: старые, с огромными палубными кранами, и более современные, доверху нагруженные прямоугольными контейнерами.

Поток однообразных черно-серых кораблей был таким монотонным, что Харден очень удивился, увидев фруктовоз — красивый белый корабль изящных очертаний с зелеными полосками и «звездой Давида», гордо красующейся на трубе. Харден сразу вспомнил о том, как они с Кэролайн ездили в Израиль.