Месть

― Если хотите, я могу порекомендовать вам кого-нибудь другого, ― предложил я. ― В Сарасоте человек восемь частных детективов, имеющих лицензию. Столько же в Брейдентоне. Думаю, человека три из них стоящие.

― Вы достаточно состоятельны, чтобы быть независимым, мистер Фонеска?

― Недостаточно состоятелен, но для независимости деньги мне не нужны.

― Представляете ли вы себе, что такое потерять жену? ― спросил он дрогнувшим голосом.

― Да, ― ответил я.

― Хорошо, ― продолжал он, не интересуясь больше моей женой. ― Я дам вам шанс. Ларри сказал, что вы дельный сыщик. Он сказал также, что ваша цена приемлема. Я выпишу вам чек, и, если он вас устроит, вы получаете работу. Если нет ― отдайте назад, верните мне папку и назовите надежного, по вашему мнению, частного детектива. Мы пожмем друг другу руки и закроем дело.

Он положил чековую книжку на стол, открыл ее и достал из кармана пиджака золотую авторучку. Быстро выписал чек, оторвал и протянул мне.

Пятьсот долларов.

― Считайте, что это сумма на расходы плюс ваш гонорар ― сто двадцать долларов в день. Разумеется, перед окончательным расчетом я попрошу у вас подробную роспись расходов. Когда деньги кончатся, приходите ко мне опять, и мы решим этот вопрос.

Я кивнул, показывая, что согласен, и вложил чек в папку.

― Как долго мне ее искать? Может быть, найти ее будет просто, может быть ― очень трудно, а если она действительно умница, то, может быть, и нереально.

Он слегка коснулся моей руки и провел меня обратно в гостиную.

― Давайте посмотрим, что мы будем знать через три дня, ― сказал он. ― Но я хочу вернуть ее, если это, конечно, возможно, хочу найти ее быстро. Я слишком стар, чтобы начинать все сначала. Я люблю Мелани и не хочу оставаться один. Вы понимаете меня?

Я кивнул, сунул папку под мышку и прошел за ним к входной двери. В другом, аналогичном случае я задал бы еще несколько вопросов, узнал бы номера их общих кредитных карточек, номер и марку ее машины и другие подробности, которые облегчили бы мне работу. Но Карл Себастьян или, может быть, его друг и поверенный Лоуренс Уэрринг хорошо подготовились, и вся информация содержалась в папке.

― Я вложил свою визитку, ― сказал он, открывая мне дверь. ― Мой офисный и мобильный телефоны на лицевой стороне, домашний записан на обороте. Держите меня в курсе дела. Звоните в любое время, так часто, как будет нужно.

Он подождал, пока придет лифт.

― Я могу сообщить вам еще что-нибудь нужное? ― спросил он.

― У вашей жены есть родственники?

― Нет, об этом все сказано в бумагах. Вся ее биография, окружение. У нее никого нет, кроме меня. Я не думаю, что она могла уехать далеко. Мы путешествовали по всему миру, но она считает здешнее побережье своим домом. Может быть, я ошибаюсь. С чего вы начнете?

Лифт подошел, и дверь беззвучно открылась.

― С ее подруги миссис Уилкерсон или, быть может, с Грина, психиатра.

― Хорошо, ― сказал он, придерживая дверь, чтобы она не закрылась, пока я вхожу. ― Вряд ли Кэролайн сообщит вам что-то, чего не сказал я. Хотя, может быть, Мелани делилась с ней своими планами... Я не знаю.

Я вошел в лифт, повернулся к нему лицом и, когда дверь закрывалась, постарался улыбнуться как можно спокойнее. Карл Себастьян выглядел несколько старше, чем когда я увидел его на балконе.

2

― Расскажите мне что-нибудь важное и задайте какой-нибудь вопрос.

Энн Горовиц, доктор философии, сидевшая на стуле с прямой спинкой, наклонилась вперед и взяла чашку с горячим кофе и шоколадное печенье, которое я принес из магазина «Сарасота ньюс энд букс», что находился в квартале от ее дома.

Энн было почти восемьдесят лет. Маленькая женщина с мягкой улыбкой, она любила яркие платья, стриглась под мальчика и носила золотые серьги с красными камнями.

У нее был маленький, аккуратный кабинет. Стол в форме буквы Т и три удобных синих стула. Свет падал из двух окон, расположенных под потолком по одной из стен. С того места, где я сидел, было видно синее небо с белыми облаками и иногда пролетавшую чайку.

Выйдя на пенсию, Энн приехала в Сарасоту со своим мужем Мелвином, скульптором, десять лет назад. Она перестала публиковаться и практиковать как психоаналитик и посвятила себя сыну и его детям, которые жили здесь, а также своей страсти к истории. Но через пять лет ей стало скучно, и она снова вернулась к практике.

Каждый раз, когда я приходил к ней, она протягивала мне какой-нибудь журнал или книгу и рассказывала о необыкновенно интересной главе или статье о победе семинолов в войне против Соединенных Штатов или о том, как процветает городок иммигрировавших в Техас индейцев майя, хорошо усвоивших опыт и уроки своей истории.

― У меня есть деньги, чтобы заплатить вам за прошлый и сегодняшний сеанс, ― сказал я.

― Хорошо, заплатите после нашей беседы. Вот вы сказали мне что-то. Теперь вопрос.

― Вы знаете психиатра по имени Джеффри Грин?

Она кивнула головой, прожевывая внушительный кусок печенья.

― Я встречалась с ним несколько раз. Ко мне перешли некоторые из его бывших пациентов.

― Что вы можете сказать о нем?