Месть

- Еще мне нравится первый «Индиана Джонс», - сказал я.

- Угу, - буркнул Майк.

- У меня есть оба фильма на кассетах, - сказал я.

- У нас мало места для кассет, но видик есть.

- Ты можешь брать у меня кассеты.

- Это зависит от того, будет ли у вас еще свидание с матерью.

- Скорее всего, конечно, нет, но может быть. Я живу за «ДК», на Триста первой.

- Да? - Он посмотрел на меня. - Я там часто бываю. Вы там обедаете?

- Каждый день, - сказал я.

- Ну ни фига себе... О, черт, я обещал матери не говорить «ни фига себе», а то...

- А мне это по фигу, - сказал я.

Он посмотрел на меня и улыбнулся.

Из столовой поспешно вышла Салли, надевая сережку.

- Извините меня, пожалуйста, - сказала она.= - Только что вернулась домой с вызова... Я говорила вам. Вы познакомились с Майком?

- Да.

- Вы сказали - одеваться просто. Я так и сделала.

На ней было свободное платье с поясом, туфли без каблуков и серебряные серьги. Волосы она уложила как-то особенно пышно и подкрасилась ярче, чем накануне. Она выглядела великолепно.

- Я готова, - сказала она.

Майк, всецело поглощенный телевизором, шевелил пальцами на ногах.

- И я готов, - сказал я.

Это была неправда, и у меня было чувство, что неправду говорит и она.

- Еще одно, - вспомнила Салли, обернулась и позвала: - Сьюзан!

Открылась вторая дверь, и вошла девочка лет девяти в обрезанных джинсах, зеленой блузке и кроссовках. Очень хорошенькая, с длинными темными волнистыми волосами, очень похожая на мать.

- Сьюзан, это мистер Фонеска, - сказала Салли.

- Фонеска, - повторила девочка. - А в Италии есть евреи?

- Есть, - ответил я, - но я не из их числа.

- Я тебе говорил, - бросил Майк, не поворачиваясь.

- Рад был познакомиться с вами, Сьюзан, Майк, - сказал я.

- А у вас есть кассета с «Секретными материалами»? - спросил Майк.

- Нет, - ответил я. Салли уже вела меня к двери.

Майк пожал плечами.

- Можно мне посидеть до десяти? - спросила Сьюзан вкрадчивым голоском.

- До девяти. В девять в постель и выключить свет. Завтра в школу. Ты слышишь это каждый вечер, пора бы запомнить.

- Но сегодня ведь не как всегда, - сказала девочка, взглядывая на меня.

- В девять часов. Майк?

- В девять, - рапортовал сын. - А когда ты придешь?

- Не поздно, - ответила Салли.

- Вы похожи на того актера, который играет плохих, - сказала мне Сьюзан. - Ну, вы знаете.

- Стэнли Туччи, - подсказал Майк, не глядя в мою сторону. - Он еще играет в комедиях.

- Как-как? - переспросила Сьюзан. - Туча?

- В девять в постель, - сказала Салли, проталкивая меня в дверь и закрывая ее.

- Ну как? - спросила она.

- Что?

- Это был тест номер один.

- Пожалуй, они мне понравились, - сказал я. - А вы тоже находите, что я похож на Стэнли Туччи?

- Немножко есть, - произнесла Салли, идя за мной к машине. - Куда мы направляемся?

- Я знаю место, где хорошо готовят пиццу, - предложил я. - Потом я хочу задать вам несколько вопросов, а потом, мне кажется, мы могли бы поискать Адель Три.

- Занятная программа, - усмехнулась Салли.

- Извините меня, - сказал я. - Я хотел пошутить.

- Вовсе нет, - ответила она. - И я в самом деле хотела бы найти Адель. А любите ли вы пиццу с анчоусами?

- С анчоусами я люблю все что угодно, - сказал я.

- Это был тест номер два.

Ресторан «Пицца золотая корочка» был довольно уютным местом. Небольшой, многолюдный, с кабинками по обеим сторонам и столиками в середине. Там разрешалось курить, но запах табака заглушали ароматы из открытой кухни за стойкой в глубине зала. Официантки были любезны и исполнительны, а пицца не хуже, чем в Чикаго. Моя мать работала поваром итальянской кухни только потому, что была итальянкой. Но сама она предпочитала классические американские блюда: бифштекс, жареную курицу, жареную рыбу и куриный суп с клецками. Последнее пристрастие казалось необъяснимым, но суп все равно нам очень нравился.

Все это я рассказал Салли, которая была профессиональным слушателем не хуже, чем я. Казалось, что ей интересно, и вопросы она задавала уместные и в нужный момент. Только в отличие от меня Салли - оживленная, доброжелательная - с удовольствием рассказывала сама. Я же принадлежу к типу скорее молчаливому, сопереживающему. Я всегда как будто хочу сказать: «Я сочувствую вашей беде. Я вас внимательно слушаю. Я хотел бы еще чем-нибудь вам помочь». Но по сравнению с моим отцом я великий балагур. Отцовский вечерний разговор с матерью звучал примерно так: «Ты в порядке? Дети в порядке?» «Да», - отвечала ему мать. Иногда за ужином мать рассказывала о смешных и грустных случаях из жизни семьи. Отец ел, кивал и молчал. Меня он гладил по голове не меньше двух раз за вечер до тех пор, пока я не начал самостоятельную жизнь и не ушел из дома. Сестру он целовал в темя дважды в день: когда приходил с работы и когда она уходила спать.

Когда мы отправлялись спать, он обычно говорил: «Хороших снов. Если увидите плохой сон, проснитесь и попробуйте еще раз». Мать утверждала, что это старая итальянская поговорка, но он всегда произносил ее по-английски. И отец и мать говорили по-итальянски, хотя родились в Америке.