Месть

– Ай, да забудьте вы про него! Таких, как этот Клисто, здесь полным-полно. И все они заслуживают подобного.

Грек медленно встал, попытался перенести вес на больную ногу и поморщился.

– Ты уж извини, – сказал Фест. – Но я был вынужден как можно скорее сбить тебя с ног, пока ты не раздробил мне ребра.

– Когда-нибудь я все равно тебя побью, римлянин.

– Как скажешь.

– Так и скажу… А может, вы хотите пить, путешественники?

Фест оглянулся на мальчиков, и они дружно кивнули.

– Отлично! – Андреас подошел к Марку и положил руку ему на плечо. – Что касается тебя, мальчик, то ты такой же отчаянный, как твой друг Фест. Видят боги, если бы у меня в банде было с десяток таких, как ты, я бы властвовал над всеми улицами в этом городе. Идем со мной. Я знаю хорошее местечко, где можно выпить. И платить буду я.

III

– Как нога? – спросил Фест, со стуком ставя свою кружку на стол.

– Побаливает, – ответил Андреас и ухмыльнулся. – А как твой бок?

– Побаливает.

Они оба расхохотались, и Андреас потянулся к кувшину, чтобы снова наполнить их кружки; затем, после краткого раздумья, добавил немного разбавленного водой вина и в кружки Лупа и Марка. Трактир, выбранный греком, стоял на улочке, круто уходившей вниз, к небольшому плато. Построенный на краю утеса, он смотрел на город и на сверкающее море. После жара торговой площади было приятно посидеть за столом в тени большого кипариса, под тихий шелест его ветвей, ощущая легкие дуновения прохладного бриза.

– Эй, приятель! – Андреас посмотрел на Марка в упор. – Ты дерешься как демон. Я, конечно, только краем глаза кое-что примечал, пока занимался твоим другом, но то, что я видел, производит впечатление. Должно быть, ваша школа гладиаторов – одна из лучших. Я тут видел несколько сражений, но по сравнению с вашим представлением это была просто ерунда. Откуда вы, если точно?

Марк поднял свою кружку в знак благодарности и сделал глоток кислого вина.

– Я учился в одной школе неподалеку от Капуи. А потом, когда меня купил новый хозяин и увез в Рим, меня тренировал Фест.

– А ты? – Андреас повернулся к Лупу. – Что у тебя за история? Судя по твоему виду, тебе не место в компании двух тренированных убийц.

– Мы не убийцы, – ровным тоном произнес Фест. – Нашей задачей было лишь защищать хозяина.

– Хозяина? А мне показалось, вы говорили, что получили свободу. По крайней мере, Марк.

Фест едва заметно улыбнулся:

– Сила привычки. Я получил свободу уже давно, но остался у своего… нанимателя. А Марк получил свободу всего несколько месяцев назад. Это было наградой за хорошую службу. И Луп тоже.

– Так он тоже боец? – Андреас с сомнением оглядел не слишком крепкого на вид Лупа. – Что-то непохоже. Он бы и минуты не выдержал в настоящей схватке.

– Я умею драться! – огрызнулся Луп с вызывающим видом. – Когда приходится.

Грек хихикнул и вскинул вверх руку, успокаивая мальчика.

– Я вовсе не хотел тебя обидеть, дружок. Просто высказал свое мнение. И если глаза меня не обманывают, ты умеешь кое-что другое, не связанное с боями. Я прав?

Луп порозовел и гордо вскинул голову:

– Я превосходный писец. Я умею читать, писать и вычислять. Так же хорошо, как любой другой.

Андреас засмеялся:

– Не сомневаюсь. Но если ты не живешь в доме торговца или не служишь знатному человеку, твои умения… э-э… не слишком полезны.

Марк слегка наклонился вперед:

– Луп – мой друг. Я доверяю ему свою жизнь. И это все, что тебе нужно знать о нем.

Это было правдой. Марк действительно доверил Лупу свою жизнь. Луп знал тайну его рождения и значение клейма на его плече, которое Марку поставили в младенчестве в знак того, что он – сын Спартака. Луп дал торжественную клятву хранить все это в секрете. Но Фест ничего этого не знал. И не должен узнать, решил Марк. Как бы ни были крепки связывавшие их узы, Фест находился рядом с Цезарем задолго до того, как в его жизни появился Марк. И было бы слишком опасно подвергать испытанию его верность прежнему хозяину. Фест был человеком чести, и то, во что он верил, было для него священным. Цезарь просто приказал ему сопровождать Марка, пока тот не найдет и не спасет свою мать. Если же Фест вдруг обнаружит, что Марк – сын Спартака, одного из самых опасных врагов, когда-либо угрожавших Риму, то он, скорее всего, почувствует себя обязанным сообщить об этом Цезарю и повинуется любому приказу Цезаря, что бы тот ни решил относительно судьбы Марка.

Андреас откинулся на спинку скамьи и с симпатией посмотрел на Феста.

– Очень трогательная парочка. Как ты их терпишь? Случись мне отвечать за таких, я бы каждый раз давал им по ушам, как только они вот так заговорили бы.

– Я за них не отвечаю, – возразил Фест. – Они – мои компаньоны. Товарищи по оружию. Друзья.

Фест впервые произнес это слово, и Луп и Марк удивленно уставились на него. Марк даже почувствовал прилив гордости из-за того, что человек, которым он восхищался и которого уважал, видит в нем друга. Несмотря на все опасности и трудности, которые им уже пришлось пережить вместе, Фест никогда не выдавал своих чувств.