Месть Атлантиды

В эту ночь он больше не прикоснулся к кнуту. Просто не смог. Он утвердил свою такую желанную в данный момент для нее власть по-другому. Эл стирала колени практически в кровь, лишенная возможности подняться на ноги, даже не замечая этого под допингом нереального возбуждения. Ее лишь раздражали попытки Кассия остановить этот танец босиком по заостренным лезвиям.

— Прекрати... — с трудом удерживая остатки самоконтроля, прохрипел он, неуверенно пытаясь успокоить ее еще более возбуждающими поглаживаниями по голове. — Я еще могу остановиться... Ты знаешь, что будет, если я хоть на миг позволю себе потерять контроль. Ты едва пришла в себя после последнего раза...

— Отпускай, — без капли страха и сомнения ответила принцесса. — Мне больше не страшно. Ты не сможешь сделать плохо.

— Если мой Зверь получит свободу, ты будешь ненавидеть меня до конца своей жизни!

— Нет. В этот раз ты меня не заставил. У тебя мое добровольное согласие...

Именно этой уверенности ему не хватало. Получив безапелляционное разрешение, Кассий смог отпустить себя полностью. Его атланская девочка не соврала. Каждый его жест, каждая ласка, даже самая грубая, только возносила ее все выше на волну экстаза.

— Держи меня за волосы... — запинающимся от желания голосом прошептала Элика, смело сжимая пухлые губы вокруг его восставшего мужского орудия. Он никогда бы не заставил ее это делать, если бы не ее собственное стремление. Проснувшийся Хищник перегрыз стальные прутья клетки обещания и условности, вырываясь на свободу, недоуменно оглядываясь по сторонам... В этот раз жертва не хотела спасаться бегством. Наоборот, она была готова разделить его триумф победителя с чистым сердцем, и это новое ощущение стопроцентного покорения уняло бушующую в крови ярость, заполнив сердце ярким светом нереального счастья.

Он не терзал больше свою жертву, он просто демонстрировал ей всю свою любовь, которая, все же, не имела ничего общего с нежностью. Только так он мог обладать полностью, забирая себе ее душу и тело одновременно... Волшебное, неповторимое ощущение! Элика выгибалась в его сильных руках, совсем не так, как прежде, реагируя на элементы насилия. От грубых шлепков по груди в ее затуманенных глазах мерцали звезды, от режущих сознание слов кружилась голова. Он остановился лишь, ощутив, что она провалилась в подобие беспамятства со счастливым выражением на лице.

Элика не поняла, как ловко и бесстрашно перешла грань между удовольствием и болью. На миг ее тело словно оторвалось от земли, звуки и воздействия стали ощущаться по-иному... Это было похоже на стремительный полет, превративший боль в разряды никогда невиданного прежде наслаждения.

Она не знала, что это было на самом деле и как такое могло произойти, но очень хотела верить, что когда-нибудь это, возможно, повторится снова...

Обессиленная, счастливая и немного дезориентированная, она уснула в кольце его сильных рук, ощущая тепло и необычную легкость. Ее с детства приучили брать на себя ответственность, принимать решения и властвовать, рассчитывая лишь на себя. И она с удовольствием приняла эти незыблемые правила, не допуская даже мысли о том, что все может быть и по-иному... Но каким сладким было это чувство свободы от самой себя, ощущение защиты и безопасности в руках носителя иной абсолютной силы, готового закрыть ее собой в случае любой опасности и неопределенности!

... Элика, прогнав непонятные жестокие мысли, вновь прижалась к его горячему телу, ощущая полет собственной свободы от своего незыблемого королевского долга. И впервые это не вызвало в ней сильного протеста. Она уже проваливалась в сон, как вдруг непонятный эмоциональный подъем, ощущение чего-то неотвратимого, но долгожданного, вновь практически подбросило ее на постели.

— Лэндал? — одними губами прошептала девушка, вглядываясь в тьму покоев.

Конечно, он не мог здесь находиться. Но ощущение его присутствия не отступило, наоборот, усилилось. Вместе с чувством тревоги, которое потом перешло в злорадное чувство превосходства.

Они чувствовали каждую эмоцию друг друга даже на больших расстояниях. То, что он оказался в Кассиопее, казалось невероятным. Наверняка это обман взбесившегося сознания. Элика поерзала, переворачиваясь с боку на бок, пока, наконец, не уснула.

Серый рассвет только начал прорезать рассеянными лучами ночную тьму комнаты, когда Кассий открыл глаза.

Кошмарный сон. Они редко приходили к нему, но когда это случалось, несли предвестие чего-то страшного. Осторожно высвободив руку, зажатую в пальцах Элики, он провел ладонью по взмокшему от испарины лбу.

В этот раз ему приснилась Вирсавия. Все такая же беспечная, скромная, с той самой робкой светлой улыбкой, которая не могла не вызвать в тех, кто ее видел, ответного тепла Она так же с радостью упала в его объятия, потому что всегда скучала за ним сильнее, чем мать. Белокурая, добрая, искренняя, воплощение всех тех хороших качеств, которых он сам лишился еще в глубоком детстве.

— Ты приехал!!! Пойдем, я покажу тебе птичек, которых мне отловили в саду! Они поют!