Месть базилевса

На берегу действительно было многолюдно. Настоящее торжище с криками, спорами, смехом и суетой. Били по рукам, сговариваясь, в азарте кидали на землю высокие шапки с меховыми опушками, до хрипа и пены на губах отстаивали превосходство собственного товара или разумность предложенных цен. Здесь были не только бритоголовые россы, сразу видно, что торговать в град Вадьима прибыли из разных мест. Вон кучка вятичей в теплых тулупах, распахнутых по жаре, убеждают в чем-то дулебов в длинных, до колен, свитах из сермяги и войлока. Вон поляне в своих кожухах и смешных глазу северян плетеных лычиках разгружают что-то из такой же, как у них, неуклюжей ладьи. Плечистый народ. И упрямые, говорят, как любимые ими быки…

В общем-то, все славянские племена одеваются одинаково – порты, рубахи, из верхнего что-нибудь теплое или простой плащ вотола, перехваченный ближе к шее кольцом из металла или резной фибулой. На ногах – кожаные постолы или поршни с веревочными завязками, кто побогаче – сапоги до колен. Отличаются лишь по причудливости вышивки, разнообразию медных и серебряных украшений. И каждый род-племя немало гордится отличием. Тут, пожалуй, только дядька Колима и разберет – кто откуда. Сам хвастал недавно: я, мол, на любую вышивку гляну – сразу скажу, из каких земель человек будет. И всякий кузнечный узор узнаю, да.

Как водится в дневное время, ворота крепости были распахнуты, за воротами видна земляная улица, перемешанная до жижи копытами и ногами. «Хорошая земля, черная… И чего бы им улицу бревнами не замостить, как на севере делают? – мельком подумал Любеня. – И красиво, и чисто. А тут – не заметишь, как по шею утонешь… Россы!»

Кроме их каравана, у берега, рядом с причальными мостками, во множестве спускающимися в воду для удобства торговых гостей, скопилось четыре-пять десятков ладей. Вокруг них тоже суета и шум. Видя такой разгуляй-торг, дядька Колима и страхи свои забыл, похоже. Жеребцом стоялым затоптался на месте, засопел громко, накручивая на палец волосы, – до того ему не терпелось встрять в эту прибульную суету.

Ладьи косин подгребали к свободным причалам. На них уже обратили внимание…

5

В поруб Любеню столкнули так же небрежно, как вытряхивают из сумы залежалый мусор. В последний момент он все-таки извернулся, сумел упасть на ноги, спружинить бедрами. Ждал жесткого удара, но ноги ушли в землю почти по щиколотку, дно оказалось вязким, как каша. Не ударился, лишь измазался, как кабан в луже.

Вверху тяжело, с натугой, сдвинули на место крышку из тяжелых бревен. В порубе сразу стало темно. Пахло плесенью, землей и испражнениями.

Любеня зажмурился, посидел так, чтобы быстрей привыкнуть к темноте. Открыл – что-то начал различать. Яма глубокая, в три человеческих роста, не меньше, стены плотно выложены бревнами. Потому и называется – поруб. Подземная темница для самых неугомонных.

Сгоряча полич попробовал вскарабкаться наверх, но зацепиться за осклизлые, густо поросшие мхом бревна было трудно. Да и зачем? Бежать он все равно не собирается, не за тем шел.

Он на ощупь выбрал место посуше, устроился. Сидел и ждал, чувствуя, как подмокают порты и низ рубахи, как незаметно, исподволь, проникает в тело подземный холод. Ладно, холод и сырость – не самое страшное…

Глупо получилось. Только теперь в яме, успокоившись, он начал догадываться, что все было подстроено с самого начала. Выходит, заметили его. Узнали. А тот широкоплечий росс, что вдруг начал хватать Заринку, гогоча пьяно и ухмыляясь, появился не сам по себе. Девушка действительно уже схватилась за нож, и Любеня, опасаясь крови, сбил здоровяка с ног коротким ударом под челюсть. Тут и трое его дружков подоспели, пришлось драться всерьез… Теперь понятно – дружки неподалеку были. Но ведь и стража появилась почти мгновенно, словно ждали рядом. И сразу накинули сеть на полича, даже не спрашивая, кто зачинщик…

А все-таки хорошо он им дал, тем троим! Успел, пока стража не появилась… Кто-то точно не досчитается теперь зубов. Одному наверняка руку сломал, отчетливо помнит, как хрустнуло, когда он схватил ее на излом и дернул вниз…

Припоминая эту неожиданную, быструю схватку посреди рядов с товаром, Любеня улыбался, хоть разбитые губы отзывались болью и под глазом набухала весомая блямба. Когда-то Гуннар Косильщик учил его биться голыми руками против меча или топора, показывал, куда лучше бить кулаком, куда – локтем, как делать подсечки, сбивать с ног и перебрасывать через себя. Воины фиордов любят кулачные игры и знают в них толк, там ребятишки с малолетства забавляются рукопашной. А вот россы, похоже, этой науки не знают. Топтались, мешая друг другу, как глупые гуси, завидевшие хорька. И орали так же истошно. Запомнят теперь…

Губы, глаз – ерунда, это стражники приложили, когда тащили в яму.

Сам понимал, что зря улыбается – смешного мало. Поймали его как леща на наживку…