Месть Бела

— Закон священ и незыблем. Нарушать его нельзя. Убив чужака, мы поступим по Закону, и неприятностей у нас не будет.

— А Деркэто все о своем, убить да убить, — вошел в залу Адонис. — Чужака я отвел.

— Садись, Адонис, ты быстро поймешь, о чем у нас тут идет разговор. — Митра огладил кучерявую бороду и продолжил: — Я думаю сказанное Иштар достойно самого серьезного обсуждения. Закон священ и незыблем — да, но... Но нас всего восемь, а причащенных сами знаете сколько, и хотя им не увидеть того, что видим мы, однако... Эх, и о спокойствии в умах причащенных мы должны беспокоиться не меньше, чем о незыблемости Закона.

Адониса, занявшего свое место за столом, быстро посвятил в суть беседы сидящий рядом Харакхта.

Тем временем Митра говорил:

— Я считаю, что пока мы не вправе предпринимать никаких поспешных шагов. Через четыре дня месяц закончится, к Северной пристани придет караван с материка, как обычно с месячным запасом пропитания для наших дорогих причащенных. Вот у тамошних моряков и узнаем, есть ли на свете страна Киммерия и возможно ли, что бы человек оттуда попал к нам. А пока пусть посидит в Убежище.

Равные еще немного поговорили, не сказав друг другу ничего нового, и в конце концов сделали так, как предложил Митра — оставили разрешение судьбы Конана из какой-то там Киммерии на некоторое время. До прихода кораблей с материка.

Глава четвертая

Адонис, поганец, повязку с глаз не снял. Придется как-то это делать самому.

— Эй, дружок, ты кто? Не узнаю что-то.

Не принадлежащий никому из «богов» голос. Тоже заключенный?

— Эй, дружок, — в тон говорившему откликнулся Конан, — я расскажу тебе, кто я и еще много интересного. Только, дружок, сними с моих глаз эту тряпочку.

Молчание. Потом:

— С чего снять?

«Ах, дурень, — обругал себя Конан, — он же слепой, откуда ему знать, что такое глаза».

— Подойди ко мне пощупай голову, нащупаешь тряпку, снимешь ее.

— И что я с этого получу? Конан рассмеялся.

— Я гляжу... то есть слышу, ты не промах. Своей выгоды не упустишь. Я отдам тебе полпайки ужина.

— А самому-то хватит? Я слышал, ты крупный парень... Ладно, уговорил. Только зачем тебе напялили на голову тряпку?

Киммериец расслышал приближающиеся кряхтение и шарканье, а потом почувствовал, как его голову ощупывают пальцы незнакомца. Вот они дотронулись до глаз, вот торопливо сорвали повязку, прошлись по лицу, еще раз дотронулись до глазных яблок.

— Ты больной?! — слепец отшатнулся от Конана.

— Не очень. Можно сказать, здоров. Не пугайся. — Северянин быстро скинул с рук ослабленные Адонисом путы, протер освобожденные глаза, стал осматриваться. Лицезрение сокамерника он отложил на потом. В первую очередь его интересовало место, в которое он попал.

* * *

— Представь себе, Симур: клетка, большая клетка, навроде той, в которой львов показывают в саду Ста и одного фонтана. А рядом еще с десяток таких клеток, пустых. Весь этот клеточный городок под открытым небом огорожен стеной, высотой где-то в два моих роста. В стене всего одна дверь, тогда она была закрыта. Никаких стражников поблизости не видать. Под ногами песок. В углу нашей клетки жалкая кучка прелой соломы.

— Тебе не показалось странным, что вас обоих посадили в одну клетку при таком-то выборе? — спросил Симур.

— Показалось. Прямо вот тогда и показалось. А причина выяснилась позже. У них никогда больше трех человек зараз не сидело в тюрьме. И они годами запирали всех всегда в одной и той же клетке. Полагаю, так им удобнее было сторожить. По привычке поступили и на этот раз.

— Косность мышления.

— Что?

— Ну, это когда делают что-то, как делали всегда, по заведенному обычаю, даже не задумываясь, что можно, в общем-то, сделать и иначе, — объяснил собеседник киммерийца.