Месть Бела

Любезничать с ним я не стал. Выкрутил ручонку (с виду хилую, но оказавшуюся крепкой), запихнул себе за пояс выпавший из ладони нож, ухватил красавца за грязную нечесаную гриву и свесил вниз. Сам я для устойчивости уселся на ветку. Легко удерживая пленничка... весу-то в нем, тьфу, пятерых таких бы удержал, сам видишь, Симур, чем-чем, а силушкой меня не обделили папаша с мамашей, вкупе с Кромом и прочими силами небесными. Помню, как-то раз на спор сотню шагов проволок на плечах взрослого гиперборейского быка... Молодой тогда был, глупый, поддавался на всякие подначки, дескать, а слабь тебе, Конан, быка поднять и протащить. А я от такого приходил в бешенство и давай таскать, что говорят. Однако ты ж, гляди, не надорвался, здоровехонек и по сей день... Так вот значит, держу этого бородатого мальца и спрашиваю:

— Ну, бог древесной красоты, жить хочешь? Тогда скажи, сколько вас всего прискакало в наши края?

А этот недомерок в ответ шипит, плюется и нехорошо так ругается:

— Грязь на корнях, вонючий перекормыш, тупой низовик, помет улиточной жабы, выкидыш белки-летуна, гриб-лобоносик...

Я уж и нож к горлу приставил, а он все свое, правду говорить никак не желает. Времени на увещевания у меня не имелось, с новым лесным другом следовало проститься. Без нужды резать людей я не люблю, потому ограничился тем, что стукнул кулаком по его упрямой черепухе. Тюкнул не со всей мочи, чтоб насмерть не пришибить, но достаточно весомо, чтоб обеспечить ему долгий беспробудный сон. Короче говоря, сегодня не быть ему больше воякой. Оставил я моего бородатого приятеля подвешенным за кожаный пояс на прочном суке. Хотя за свою грязную брань, обращенную на гордого сына Киммерии, он, конечно, заслуживал лютой смерти. Быть может, напрасно я его тогда пощадил. Но ход времен не обратить вспять, не вернуться в реку, в которую раз ступил...

— Почему ж? Можно и вспять обратить, — Симур вытащил из кармана длинный ключ, со второй попытки вогнал его в замочную скважину и открыл хорошо смазанную дверь погреба. Они перешагнули зашарканный порог. Приятно обдало холодком, под ногами зашуршали песчинки, обнадеживающе темнели ряды толстобрюхих дубовых бочек. — Но о возвращении в реки мы после переговорим. Так что же дальше? Ты говори, говори, я сам управлюсь с делом...