Месть. Без алиби

— Только я вот, что тебе скажу. Мне плевать на твои принципы, и законы, которые придумали такие фраера, как твой друг Белый. Я свободный человек и не собираюсь подчиняться принятым правилам игры. Для чего они нужны? Чтобы не отличаться от стада баранов, которое ведут на поводке Белый и остальные? Для них кодекс воровской чести и понятия превыше всего. Только не для меня. Так вот я не лох арбузный, которому хотят впарить плохой и просроченный товар. Я беру всегда самое лучшее, и вино, и женщин. Как настоящий римский полководец! Скажи, твоя жена любит тебя? А дочка?

На лице Хмурого играла любезная улыбка, не предвещая хозяину ничего хорошего.

Игорь Владимирович молчал, понимая, к чему идёт разговор. Он был человек восточный, и на смуглом лице не отражались эмоции.

— Я не хочу навязывать тебе свою дружбу и уж тем более опекать тебя. У нас сейчас материальные трудности, и ты можешь нам помочь.

— А если я откажусь?

— Вот как раз этого, я не советую делать, знаешь почему? В этом случае может произойти несчастье, с тобой, или же красавицей женой. Я знаю твои возможности, тем более прошу я не много. Всего тридцать тысяч зелёных, которые обеспечат тебе спокойную и счастливую жизнь. Это разовый твой взнос, как залог наших приятельских отношений. После я просить ничего не буду. И не надейся на Белого, потому что он тебя не спасёт.

Хозяин дома молчал, напряжённо размышляя над словами Хмурого.

— Но у меня нет таких денег, — выдавил через силу он.

— А ты подумай, где взять. Я не хочу наступать на горло, и даю время до завтрашнего дня.

Он начал гладить по коленке девочку, а после маму. Ребёнок начал плакать и прижиматься как можно крепче к матери. Женщина попыталась отбросить руку мужчины, но Хомяк, который стоял сзади, не дал этого сделать. Хмурого начинала раздражать эта медлительность хозяина дома, и не говоря ни слова, он выстрелил в охранника. Женщина начала громко кричать, звать на помощь. Хомяк сжал руками ей горло, и придавил. Этого было вполне достаточно, чтобы она несколько раз дёрнувшись, потеряла сознание.

— Отпустите её, — не выдержал Игорь Владимирович. — Я принесу деньги.

Хмурый посмотрел на Хомяка и кивнул. Тот тут же поднял женщину, которая лежала без чувств на диване, и ударил по лицу, приводя в чувства.

— Уходите и немедленно, — крикнул хозяин. Он прижал девочку к себе, закрывая ей голову руками.

Хмурый поднялся, поигрывая пистолетом, сказал: — Если ты пожалуешься, или пойдёшь к ментам, тогда пощады не жди. Я заберу твою дочку, и буду держать её у себя, в подвале. Потом каждый день буду присылать отрезанные кусочки тела. Ушко, пальчик, руку. Как ты уже понял, я не шучу, и не дай Бог, тебе меня обмануть. Завтра в обед я жду тебя в «Астории», с деньгами.

Он показал бойцам на выход. Игорь Владимирович подошёл к охраннику и наклонился. Тот был жив и дышал. Дрожащей рукой он взял телефон и вызвал скорую помощь. 

Глава 17

Сотрудник милиции по лестнице бежал на чердак. Доставая на ходу пистолет, он прижимался к холодным и облезшим стенкам подъезда. Стоял невыносимый запах водки и сигарет. На третьем этаже подростки сидели на подоконнике, и слушали музыку. Увидев незнакомца с пистолетом, они непроизвольно подняли руки вверх.

— Здесь никто не пробегал? — спросил милиционер.

Подростки закачали головами, напуганные видом оружия.

— Не бойтесь ребята, я сотрудник милиции. Он спрятал пистолет за спину, чтобы не пугать и так перепуганных ребят.

— А удостоверение есть у вас, — спросила девочка четырнадцати-пятнадцати лет с веснушками на лице.

— Есть, есть, только я тороплюсь, — и он, махнув на подростков, от которых трудно было, что-то узнать продолжил подниматься вверх.

Лестница, которая вела на чердак, представляла из себя, жалкое зрелище. Железо от времени поржавело, и местами висело как бельевая верёвка. Милиционер заметил, что дверь на чердак не заперта. Делая осторожные шаги по ржавым ступенькам, он поднимался. Скрип железа и противное раскачивание лестницы, говорило о том, что жильцы редко пользуются чердаком. Он тихонько приоткрыл дверь и заглянул внутрь. Там никого не было. На чердаке лежали ни кому не нужные вещи и всякий строительный хлам. Паутина и пыль, была везде, и пробираясь к окну, он увидел одеяло, аккуратно разложенное на полу.

«Ага, — подумал он, — вот значит, откуда ты стрелял».

Он открыл окно и выглянул на улицу. Обзор для стрелка был просто великолепный и, заметив как на той стороне улицы в квартире Жени находятся люди, достал телефон и позвонил.

— Петрович, выгляни в окно, — сказал он.

Заметив, как Петрович показался в окне, он начал делать знаки рукой.

— Да, отсюда стреляли. Я сейчас посмотрю гильзы, и другие улики. Возле окна одеяло, на котором лежал, по всей видимости, киллер. Утверждать не могу, по понятным причинам. Откуда я знаю, как он ушёл? Хорошо, я сейчас более тщательно обследую чердак.

Он отключил телефон, и направился в поисках второго выхода. Петрович бежал во двор не жалея ног. Молодецкая выправка давно пошла на убыль, и такие пробежки старому чекисту, давались с трудом.