Месть без права на ошибку

Руки безвольно повисли на коленях, Сергей пытался понять слово «была». Что имел в виду Бакшаров?

– Тамара была подругой и Веры, – объяснил Слава, – ее убили в новом микрорайоне, когда подверглась нападению и Вера.

Сергей перестал удивляться и ужасаться, его внутренние ресурсы были полностью исчерпаны.

– А маньяк-то у нас под носом, – сказал Сашка.

– И кто он? – Сергей равнодушно поднял глаза на парня, заранее предполагая услышать свое имя. Что ж, пусть скажет ему это в глаза.

– Она! – сказал Слава. – Это она. Твоя Вера.

Все же Сергея еще можно удивить.

– Она убила Симича, – говорил Бакшаров, – твоих бывших подружек, у меня есть доказательства. Ею застрелен вчера Черемис. Попроси пистолет, который ты ей дал, пулек недосчитаешься, гарантирую. Теперь я предполагаю – тут, признаться, доказательств нет, – она сожгла Тернова, и дело ее рук – Бельзин. Васков, следовательно, погиб не случайно, как и его жена. Она, твоя Вера, ненормальная. Психически больная.

– Где ключи от машины, которую я вам оставлял? – спокойно спросил Сергей.

– Вот, – растерянно показал Сашка.

Сергей вырвал ключи и решительно двинулся к выходу, но у порога задержался:

– Ты, Слава, идиот. Вы оба идиоты. Голова ваша, делайте с ней что хотите, я поехал. Слава, ты полный идиот и… Прощайте.

– Зачем дал ему уйти? – набросился на Славу Сашка.

– Лучший способ расколоть – застать врасплох. Поехали потихоньку за ним, но чтоб не заметил. Голову с машиной… Тьфу! Машину с головой в гараж поставь, по дороге позвоню Кагалину, объясню ситуацию. Кому рассказать – не поверят.

– Куда ехать? – спросил Сашка, садясь за руль.

– На дачу, куда ж еще? Ну, Саня, вперед и с песней, – сказал Слава, засовывая пистолет за пояс сзади.

26. Минута славы у Славы

Не без колебаний и уговоров Вера впустила Сергея. Она прижалась к стенке, когда он неожиданно вихрем промчался мимо, на ходу нервно бросив:

– Скорей собирайся, у нас нет времени. Бакшаров сошел с ума. Кругом одни идиоты. Это аномальный город, черная дыра на карте. Собирайся, что стоишь?! В этой стране живут одни параноики. Быстрей!

– Хорошо, хорошо… Сергей, ты не… не… С тобой все в порядке?

– Абсолютно.

Он постарался надеть бесстрастное лицо, дабы убедить Веру, что самый нормальный в мире.

– Ты был у Бакшарова? – осторожно спросила Вера.

– Да, был. Был, черт его дери! (Куда делась бесстрастность!) Он спятил. Возомнил себя Эркюлем Пуаро… или Агатой Кристи. Это диагноз.

– Постой, Сережа. Он думает – ты? Он тоже?

– Верочка, только не волнуйся. Я рядом, мы вдвоем. Ты не бойся…

– Да что он тебе сказал? – нетерпеливо перебила Вера.

Обоих испугал громкий голос Бакшарова за спиной:

– Что вы, Вера, убили Симича и девушек. Вчера вы убили Черемиса и, возможно, Зосю.

Он стоял в дверном проеме на широко поставленных ногах, сунув руки в карманы, совершенно невозмутимый.

– Я?! Сережа, он действительно…

– Нет, нет, – улыбнулся Слава, – я не чокнутый. Отойди от нее, Сергей, а то не знаю, на что способна наша красавица, сам ее боюсь. – И как рявкнет: – Отойди, я сказал!

Сергей, словно под гипнозом, повиновался Бакшарову, попятился, пока не наткнулся на кресло, упал в него, слова Славы его обесточили.

– Садитесь, – миролюбиво предложил Бакшаров Вере, – только вон в то кресло, подальше.

– Надеюсь, вы объясните? – спросила Вера, прикуривая.

– Естественно! – воскликнул Бакшаров, чему-то радуясь.

Заметив, что Сергей в состоянии «чуть-чуть жив», он расположился рядом на диване, напротив Веры, ни на секунду не выпуская ее из виду. Паузу заполнил улыбкой во всю ширину лица, она выжидала, что же будет дальше, и ему пришлось обойтись без ее вопросов:

– Если немного ошибусь, вы меня поправите, идет? Итак. Вы идеально убили Симича. Честно скажу, я восторгаюсь вами. У вас были причины убить первостатейную сволочь, каким он являлся. Скажу больше, я готов был простить вам его, но остальных… Это перебор. Это много, жестоко и несправедливо. Скажи, Сергей, ты возил Веру в те места, где вы охотились? Не молчи, мы сейчас одни, у нас пошел честный треп, отвечай, возил?

– Да… – выдавил тот. Он обхватил лоб пальцами, поставив локоть на подлокотник, и даже не взглянул на Славу, который говорил монологом: