Месть Блэка: Игра

— Послушай, — поморщился оборотень. — Я знаю, как это звучит. Но у директора…могут быть свои причины…

— Причины, говоришь, — вкрадчиво ответил я. — Директор? Он давно уже не твой директор, Римус. И если он когда-то сделал для тебя одну хорошую вещь, это не значит, что это смывает все его последующие поступки. Очнись. Ты знаешь, как жил Гарри? С этими маглами?

— Нет..

— О, я тебе расскажу, — оскалился я. — Приживалой. Домовым эльфом без любви и заботы. В чулане под лестницей!

— Я не знал…

— А знаешь, что он знал о своих родителях до моего прихода? О Джеймсе и Лили?! — сам не заметил, как повысил я голос и не дождавшись ответ продолжил. — О том, что они были пьяницами и разбились из-за этого в машине!!! Так что не нужно мне говорить о причинах Дамблдора, Римус. Что бы он тебе не наплел. Сколько времени, как ты помнишь, я сидел в Азкабане, а?! И если уж на то пошло…

— Эм… Сириус, — прервал меня Люпин еще больше побледнев.

— Что?!

— Твои глаза, они странно почернели.

— Да блядь, — выругался я, пытаясь успокоить опять разбушевавшуюся магию. Какого хрена?! Я же больше не использую это заклинание, почему его эффекты все равно постоянно проявляются? — Знаешь, дружище, не смотря на твой поступок, после этих слов я кажется перестал понимать, на чьей ты стороне.

Я помолчал, восстанавливая спокойствие. Люпин также помолчал, прикрыв глаза и обдумывая мои слова. А подумать было над чем. Не смотря на его поступок, видимо, старый друг был все еще слишком обязан Дамблдору, который на самом деле дал путевку в жизнь маленькому оборотню. Уж не знаю, чем за это расплачивался его отец Лайелл Люпин, который не смотря на то, что был чистокровным магом во втором поколении, работал простым служащим в отделе регулирования магических популяций и контроля над ними и вряд ли мог чем-то равноценно отплатить прославленному магу. Особенно, учитывая тот факт, что был женат на сквибке и был персоной нон грата для высшего магического общества уже одним этим фактом. А после смерти его жены от рук пожирателей вовсе замкнулся в себя и не разговаривал с сыном, считая того ответственным за смерть любимой Хоуп.

Что от части могло быть действительно правдой, так как маги, состоящие в ордене феникса, в отличие от пожирателей, не скрывали свои лица. И в последние годы противостояния, когда-то носило уже настолько ожесточенный характер, не редкими бывали случаи мести семьям противоборствующих сторон. Негласное «табу» было сломано. И Хоуп Люпин была одной из огромного списка жертв с той и другой стороны. После падения Волдеморта жизнь Люпина сложилась не лучшим образом. Оборотням, как и иным магическим расам, частично или полностью поддержавшим Реддла и так пришлось не сладко, а Люпин с его обостренной гордостью, видимо, не пошел на поклон к своему отцу и пытался выжить сам.

Лишившись поддержки в виде меня и Джеймса, и не имея крыши над головой, тот, видимо, принял предложение Дамблдора и начал работать на него. Уж не знаю, что именно тот делал у старика, но судя по добротной, но явно поношенной одежде, заботливо свернутой на небольшом столике, вряд ли что-то сильно оплачиваемое.

Впрочем, аконитовое зелье стоило дорого, а найти место для ночлега оборотню, не имеющему собственного дома с укрепленным подвалом — еще дороже. Те же самые двойняшки — наемники имели вполне себе большой участок земли в одной из магических лакун, правда, не особо насыщенный магией. В таком родовой алтарь не поставишь, но жить вполне себе можно. Постоянные проверки не страшны, если в прямой доступности нет людей. Единственная процедура — это инспекция на наличие укрепленного места для превращений, которую благодаря некоторому денежному стимулированию можно вовсе обойти. Если же денег нет — появляется замкнутая цепочка, из которой очень непросто выбраться. Вот и Римус не смог. Или не захотел…

— Знаешь, Сириус, подобный вопрос бы меня оскорбил, — начал говорить Люпин. — Но я понимаю, почему он возник. Не было ни дня, когда я не тосковал по Джеймсу и Лили. И не было ни дня, когда я не сожалел, и не проклинал тебя что ты как я думал сделал. Когда поймали Питера… Ты не представляешь, какое облегчение я испытал, узнав, что не ты был хранителем тайны. Что не ты предал наших друзей. Только не ты… и какое чувство вины испытал, какими словами тебя костерил за то, что вы не рассказали об этом мне.

Люпин немного помолчал.