Месть через три поколения

Задержавшись на пороге, Василиса напряженным шепотом спросила:

– Надеюсь, с роялем не будет никаких неприятностей? Вы знаете, что Анна играет только на «Бехштейне».

– Знаю, знаю! – успокоил ее Вахтанг. – Рояль прекрасный, акустика у нас в гостиной замечательная. – И тут же добавил, не разжимая губ: – Как вы ее выносите?

– У каждого свой крест, – вздохнула Василиса.

Они вышли в Готическую гостиную – самое большое помещение клуба, действительно оформленное с намеком на готический стиль. На стенах здесь красовались имитации старинного оружия, в глубине над большим камином из натурального камня висел рыцарский щит с гербом. Зрители уже заняли места. На возвышении стоял рояль знаменитой фирмы, рядом с ним на специальном пюпитре была прикреплена афиша:

«Анна Кахетинская. Этюды Шопена».

Пианистка на мгновение остановилась в дверях, оглядела публику и неторопливо проследовала к роялю. Василиса опередила ее, проверила, что табурет установлен на нужной высоте и ноты приготовлены. Она и крышку рояля открыла бы, но Анна всегда делала это сама – считала, что это красивый жест.

И сейчас она поклонилась публике, под сдержанные аплодисменты знающих себе цену людей села за инструмент, подняла крышку…

И начала медленно сползать на пол.

Василиса быстро взглянула, чтобы понять, что, собственно, происходит.

И ей самой стало нехорошо.

На черно-белой, как сама жизнь, клавиатуре рояля лежали две человеческих руки.

Две отрубленные кисти.

Василиса преодолела дурноту, перевела взгляд на пианистку.

Лицо Анны залила смертельная бледность, глаза закатились.

Грациозно, как в замедленной съемке, она соскальзывала на пол.

Василиса вполне могла ее подхватить, но тут она очень кстати вспомнила все бесчисленные унижения, которые пришлось пережить на службе у этой стервозной звезды, и слегка замешкалась. Буквально на секунду, но этого хватило.

Лауреатка многочисленных международных конкурсов Анна Кахетинская с неожиданным для такого хрупкого создания грохотом рухнула на пол. Звук был такой, как будто с третьего этажа упал трехстворчатый шкаф.

Должно быть, сыграла роль замечательная акустика Готической гостиной.

В это мгновение Василиса пережила чувство небывалого восторга. Все тело ее затрепетало, некрасивое, вечно озабоченное лицо дышало неземным счастьем. Глаза сияли, как звезды, руки прижимались к бурно вздымающейся груди, губы улыбались. Да, ради такого триумфа стоило три года терпеть все издевательства.

Зрители, поначалу оцепеневшие, теперь повскакали с мест и бросились к роялю.

Вахтанг Семенидзе не мог себе позволить упасть в обморок или замешкаться. Он ясно видел, что лежало на клавиатуре, поэтому коршуном бросился к роялю, растолкал особо ретивых зрителей и захлопнул крышку. Но кто-то уже успел сфотографировать ужасную картину на телефон. Значит, совсем скоро снимок появится в Интернете.

Вахтанг тихо выругался сквозь зубы. Больше он ничего не мог сделать.

Инга увидела сюжет в Интернете рано утром, когда просматривала новости. Отрубленные кисти обнаружились в закрытом клубе, где должна была выступать известная пианистка. Лежали под крышкой рояля. Что ж, довольно остроумно, если бы не было так страшно.

– Видела? – это звонил Шеф.

– Видела. Сразу предупреждаю: в клуб не пойду, хоть что со мной делайте. Мне вчерашнего за глаза хватило.

– То ли еще будет, – посулил Шеф.

В клуб он решил отправиться сам.

А у Инги сегодня было одно дело – навестить в больнице бестолковую Маринку. Не то чтобы она сильно беспокоилась о ее здоровье или чувствовала себя обязанной отнести болящей килограмм апельсинов, просто хотелось расспросить подробнее о неизвестной брюнетке. Хоть Маринка и полная балбеска, память у нее феноменальная, просто, как говорится, не той досталась.

В больнице порядки были свободные, тем более после пяти вечера, когда все врачи ушли.

Маринку она нашла в холле у телевизора, та с увлечением смотрела шоу «Давай поженимся». Инге она искренне обрадовалась.

– Тебе разве лежать не надо?

– Да меня скоро выпишут, сказали, что сотрясение легкое и даже хорошо, что крови много было, поэтому гематомы не будет, вот! Ты не думай, что я полная дура, – Маринка посерьезнела, – я ведь понимаю, что ты мне жизнь спасла.

– Да ладно, я же тебя в это дело и втянула, – вздохнула Инга. – Только ты, пожалуйста, проникнись.

– Да я в эту «Африку» больше ни ногой! – горячо заверила Маринка.

– И лучше бы вообще поменьше по барам шататься, по крайней мере, пока все не разъяснится. Слушай, этот парень, Андрей, он ведь пропал с концами. Как сквозь землю провалился. А брата его убили. И тебя пытались. Так что будь осторожна.

– Надо же, сволочь какая эта баба, – задумчиво сказала Маринка. – Вот что я ей плохого сделала?

– Ты ее с Андреем последний раз видела, а она хотела все концы обрубить. Слушай, опиши мне ее еще раз.

– Брюнетка, стрижена очень коротко, рот большой, помада такая ярко-красная. Прикид стильный: сапоги высокие, пальто такое черное с красным, вот тут полоса, а тут гладко. А тут тоже полоса, только не вся красная, а в крапинку. Шикарное, в общем, пальто.