Месть через три поколения

Он прочел об исполнителе музыки в стиле кантри Гленне Данциге, авторе одной песни, которая десять лет возглавляла хит-парады. О редкой и ценной марке «Голубой Данциг», выпущенной почтой Германии в 1898 году и ставшей редкостью из-за того, что большая часть тиража сгорела в типографии.

Наконец Шеф добрался до небольшой статьи о Валентине Рудольфовиче Данциге, видном филологе, докторе наук, авторе многочисленных книг по древнерусской литературе.

Этот Данциг вполне мог быть тем, на кого намекал носорог из «Делагарди».

Что ж, такая работа как раз для Инги, а если она найдет этого Данцига без какой-нибудь нужной части тела — такое, видно, ее счастье.

Шеф выбрал себе профессию, которая не оставляла места для жалости.

Глава 5

В подъезд Инга вошла вместе с молодой мамой и двумя ее непослушными отпрысками лет пяти. Пока они ссорились, кому войти первым, Инга проскользнула внутрь. Консьержка ее не заметила — она увлеченно следила за перипетиями очередного сериала.

Поднявшись на четвертый этаж, Инга позвонила в дверь.

Вскоре послышались шаркающие шаги, и дверь распахнулась. На пороге стояла крепкая старуха в крахмальном переднике с горестным выражением на лице.

— Могу я видеть Валентина Рудольфовича? — с опаской спросила Инга.

— Заходи, милая, заходи! — Старуха всхлипнула и отступила в сторону. — Весь день сегодня идут и идут с ним проститься! И то сказать, такой человек… Никак я не думала, что доживу до этого дня. Думала, умру раньше…

— Проститься?

Сердце у Инги мучительно защемило: снова опоздала! Убийца снова ее опередил!

— Иди уже. — Старуха махнула рукой куда-то в глубину квартиры, еще раз громко всхлипнула и отвернулась, закрыв лицо клетчатым носовым платком.

Инга пошла вперед, в волнении представляя, что сейчас увидит. Неужели снова какую-то анатомическую инсталляцию, порожденную извращенным умом убийцы? Уже был Воскобойников с телефоном вместо сердца, старый антиквар Вестготтен с отрубленными руками. Что ее ожидает на этот раз?

Хотя бы, судя по тому, что с профессором приходит проститься много народу, его труп уже привели в приличный вид.

Инга опасливо подошла к полуоткрытой двери. Оттуда доносились возбужденные голоса. Она собралась с силами и вошла в комнату.

Она ожидала увидеть тело несчастного профессора в окружении рыдающих родственников, однако ничего подобного не увидела. Вместо трупа в глубоком кресле со спинкой и подлокотниками в виде львиных лап восседал весьма внушительный мужчина с гривой седых волос и неожиданно темными и густыми бровями. На лице его было выражение глубокой обиды и оскорбленного достоинства.

Перед этим господином стояли две невзрачные дамы средних лет, чем-то неуловимо похожие, только одна из них была брюнеткой, а другая блондинкой. В темных волосах просвечивали седые волосы, в светлых они были не так заметны.

— Мы этого так не оставим, Валентин Рудольфович! — обещала брюнетка, молитвенно сложив руки.

— Не оставим, — вторила блондинка.

— Вас, ученого с мировым именем, не могут просто так вытолкать на пенсию как какого-нибудь заурядного доцента!

— Не могут.

— Вы должны подать на них в суд! Вы должны добиться справедливости!

— Я не буду ничего делать, — прорычал монументальный господин. — Это ниже моего достоинства! Я не хочу становиться с ними на одну доску!

— Вы должны это сделать даже не ради себя — ради науки! — воскликнула брюнетка. — Вы должны сделать это хотя бы ради научного сообщества!

Тут она заметила Ингу и обратилась к ней:

— Скажите ему хоть вы, девушка! Ведь вы представитель научного сообщества? Вы сотрудник кафедры? Или студентка? Вы тоже возмущены этой вопиющей несправедливостью? Выгнать на пенсию блестящего ученого, находящегося в расцвете сил! Это немыслимо. Сегодня люди приходят сюда толпами, чтобы выразить Валентину Рудольфовичу поддержку…

— Вообще-то я из участковой поликлиники, — быстро нашлась Инга, — и хотела убедиться, что Валентин Рудольфович жив и здоров.

— Разумеется, я жив и здоров, — пророкотал профессор. — Жив, здоров и возмущен. Возмущен до глубины души! Но это вряд ли интересует нашу медицину.

Инга вздохнула с облегчением — хотя бы на этот раз убийца ее не опередил. Хотя есть ведь еще несколько Данцигов. Может быть, пока она теряет здесь время, он убивает однофамильца…

Инга улыбнулась профессору и группе поддержки и под их удивленными взглядами покинула комнату.

В прихожей она постаралась незаметно проскользнуть мимо всхлипывающей старухи, должно быть, преданной домработницы профессора. Однако та перехватила ее возле двери, ухватила за пуговицу и заговорила:

— Не уходи так сразу, девонька! Поговори со мной. Посидим, чаю попьем. Ты ведь студентка его? Или аспирантка?

Инга ничего не ответила, но домработнице, кажется, и не нужен был ответ. Она хотела выговориться, и ей требовался благодарный слушатель.

Инге, конечно, надо было спешить, но, возможно, старуха расскажет что-то нужное.