Месть Черного Паука

Сам он уселся в угол за кровать, положил на колени телефонный аппарат, взятый с прикроватной тумбочки, включил подсветку и принялся сбивчиво тыкать в клавиши. Номер Старкова вспоминался почему-то плохо, по цифирке. И тут оглушительно грохнул выстрел, разорвав темноту яркой вспышкой. Зазвенели осыпающиеся стекла. Холодный ветер ворвался в спальню, раздувая дырявые шторы. Будякин распластался на полу, забыв сразу и про телефон, и про десятизарядный автомат. Жена громко взвизгнула и виновато сказала:

– Я случайно… Оно само стрельнуло…

Он хотел врезать ей по физиономии, но промахнулся в темноте. Серафима колотила крупная дрожь. Он так съежился от страха, что сейчас собственная кожа показалась ему мала, а руки плохо слушались.

– Сволочь, сволочь, ах, ты, сволочь, – шептал он как заведенный, не в силах унять дрожь. Ругательства относились в первую очередь к жене, потом к Старкову, который всегда убеждал, что на квартиру на третьем этаже нападать никто не станет. И к проклятому Черному Пауку, потому что он все-таки напал. И к Горелову, не предусмотревшему подобного развития событий. И к самой этой сволочной ситуации.

Отобрав ружье у жены, которая, наконец-то, тоже перепугалась, Будякин снова уселся в угол и набрал номер Старкова. Тот, паразит, ответил только после третьего или четвертого сигнала.

– Дрыхнешь! – злым шепотом прошипел в трубку Будякин. – А ко мне уже в окно ломятся.

– Тревога! – воскликнул Старков, явно обращаясь к своему войску, и Будякину послышалась какая-то возня, наверное, проснувшиеся "старфорсы" кинулись одеваться. – Так, жена пусть ляжет в ванну и не высовывается, а вы возьмите ружье и сядьте в прихожей за холодильник. – (Хлебом гада не корми, позволь только вволю поинструктировать.) – Стреляйте без размышлений. Я через две минуты буду. Держите меня в курсе. Вы по сотовому говорите?

– Нет! – рявкнул Будякин и снова зашипел: – Где я его, твою мать, искать буду в темноте?

– Перезваниваю на сотовый, кладите трубку, – распорядился Старков и отключился.

– В ванну её, стерву, – продолжал шипеть Серафим, – может и водички налить тепленькой, поплескаться? Ты что, не слышала, дура? – заорал на всхлипывающую жену. – В ванну беги ложись! А то ещё шальную пулю схватишь, за-ра-за…

Засвиристел в темноте сотовый телефон. Кажется на столе. Будякин пополз к нему по ковру, волоча за собой ружье. Жена медленно зашаркала ногами в сторону ванной. Серафим приподнялся, нашарил на столе пиликающую трубку. Торопливо на ощупь раскрыл.

– Как обстановка? – спокойно спросил Старков. – Я уже в машине. Расскажите, что случилось.

– Во всех окнах болтаются какие-то веревки. Жена сдуру выстрелила в окно в спальне.

– Там кто-нибудь был?

– Не знаю. Темно, – шипел Будякин. – Говорит, случайно на курок нажала.

– А-а, ну, тогда ничего страшного. Главное, не простыньте сейчас. Стекла-то вылетели?

– А ты не зубоскаль! – рассердился Будякин.

И тут в дверь длинно позвонили. Будякин так и застыл с раскрытым ртом. Он услышал, что жена с кем-то разговаривает через дверь. Потом забрякали замки.

– Сеня, милиция приехала! – крикнула из коридора жена. – Спрашивают, что случилось?

– Ну так и скажи, как в окно пальнула! – Он снова поднес мобильник ко рту. – Слышь, Старков, милиция уже явилась, а ты где?

– Уже на подходе, тридцать секунд, – отозвался командир "старфорсов". – Горелову надо звонить?

– Звони конечно! И жду тебя!

Будякин закрыл трубку, выключая связь. Прошел в прихожую, где уже горел свет. Молоденький сержант переминался с ноги на ногу, слегка робея перед богатой обстановкой начальственной квартиры.

– Я извиняюсь, сообщили, что у вас были слышны выстрелы.

– Один выстрел всего, да и тот в окно, – недовольным тоном сообщил Будякин и неприязненно взглянул на сержантика.

– Степанов докладывает, – милиционер ткнулся лицом в черный брусок рации, – хозяин квартиры подтверждает один выстрел в окно.

Рация прохрипела и прогавкала в ответ что-то нечленораздельное. Но сержант, наверное, умел переводить этот хрип и лай на человеческий язык, потому что снова спросил у Будякина:

– Фамилия ваша как?

– Серафим Будякин, – мрачно представился заместитель мэра и поковылял вон из коридора.

Сержант повторил и рация буквально взорвалась хриплым лаем.

– Товарищ Будякин! – закричал милиционер. – Не подходите к окну, не затаптывайте следы преступления. Сейчас подъедет опергруппа. Мне велено тоже пока здесь оставаться.

– Да пошел ты! – чуть слышно выругался Будякин, уходя в глубь квартиры. Тут снова заверещал мобильник, и Серафим сунулся носом в раскрытую трубку: – Кто?

– Это Горелов говорит, – раздался заспанный голос, – Старков позвонил сейчас. Вроде, какие-то проблемы образовались?

– Образовались, сударь мой, образовались, – сказал Будякин таким ледяным голосом, что у Горелова замерзло ухо, к которому он прижимал телефонную трубку. – У меня за окном кто-то висел на веревочке.

– Страшное дело, – Горелов громко зевнул. Невозможно было распознать по интонации, то ли он сочувствует, то ли издевается. – Вы милицию вызвали?

– Сама приехала, – снова дыхнул холодом Будякин, – жду опергруппу.