Месть до первой крови (СИ)

   Катя, все еще упрямо шагая вперед, искоса на него глянула: вроде не врет.

   — Хочешь сказать, что работаешь в угрозыске почти год и до сих пор не привык? – с вызовом спросила она. И снова скосила глаза, потому что Максим молчал.

   — Знаешь, Кать, постарайся не пропустить момент, когда ты к этому привыкнешь, — наконец ответил он негромко. — Для тебя же будет лучше, если не пропустишь и тот же день начнешь искать другую работу. Нельзя к этому привыкнуть, не получается.

   До самого СК шли молча.

   Галина Дмитриевна действительно пообещала, что вернется в СК только к семи вечера. Она не просила Катю ее дождаться – вообще было заметно, что антипатия у них взаимная – но Астафьева как могла, оттягивала момент возвращения домой, то есть к Лине, и необходимость с ней объясняться, так что терпеливо ждала вечера.

   Около трех часов в Галинин кабинет, где засела Катя, молча вошел один из следователей. Вернее, она надеялась, что это был следователь: поношенный и как будто с чужого плеча коричневый костюм, куцый тоненький галстук, помятое лицо. Так и не поздоровавшись, он присел напротив Кати и секунд десять смотрел на нее. В глазах – бездонная мировая скорбь. Наконец, как будто решив, что Катя этого достойна, протянул руку:

   — Толик!

   — Катя, — нерешительно пожала она его ладонь.

   — Как тебе на новом месте? Галочка домой не отпускает, да? Ну, ничего страшного – проведем время с пользой. Ты проставляться собираешься? Но учти, — не дожидаясь ответа, поднял вверх указательный палец, — у нас серьезное заведение! Так что чай с тортиком не прокатят…

   Через полчаса Катя вернулась в СК с пакетами забитыми полуфабрикатами и напитками – покрепче, для мужчин, послабее, для женщин. Ну и тортик все-таки купила. Взрывы хохота и шум музыки был слышан уже на первом этаже. Самые худшие ожидания сбылись: толпа следователей и присоединившиеся к ним несколько оперативников оккупировали кабинет Галины, кто-то уже принес свою выпивку, так что веселье шло полным ходом.

   «Осколова же меня загрызет!..» — отчаянно думала Катя, когда новые сослуживцы, как саранча, набросились на ее пакеты.

   Впрочем, при ближайшем рассмотрении коллектив оказался самым обычным, не очень-то отличающимся от Катиных бывших коллег по адвокатуре. Правда, юмор несколько специфический, и мужчин в разы больше чем женщин. Если бы не постоянный страх, что вот-вот войдет Галина Дмитриевна и устроит разнос за это безобразие, Катя даже могла бы сказать, что давно уже так хорошо не проводила время.

   Однако большинство новых коллег были семейными и к семи часам в кабинете стало практически безлюдно. Письменный стол превратили в обеденный, но зато заботливо застелили его газеткой. Рядом, верхом на стуле сидел Федин и, активно жестикулируя, что-то рассказывал. Ваганов, Толик Василенко и следовательница Настя с интересом его слушали. В другом конце кабинета, образовался женский кружок: старший следователь Элла Эдуардовна показывала всем желающим фотографии в своем мобильнике и комментировала:

   — Моей лапушке всего полгода, а он уже три килограмма весит, — глаза следовательницы светились любовью, неподдельным счастьем и гордостью.

   Катя, меланхолично курившая в окно, глянула на Эллу с недоверием: учитывая, что той пятьдесят с хвостиком, речь, скорее всего, шла о внуке, но что это за ребенок который в полгода весит три килограмма?

   Она вытянула шею, заглядывая в телефон – лапушка оказалась котом. Точнее котярой, размером с небольшого поросенка.

   — А моему котеночку два годика, — с не меньшим восторгом во взгляде достала свой телефон главбух Людочка, — так я его даже взвесить толком не могу: безмен на шесть килограммов – не выдерживает…

   В этот-то момент и вошла Галина. Едва увидев ее, Катя швырнула недокуренную сигарету в окно и почти вытянулась по стойке смирно. Осколова смерила ее уничижительным взглядом, но даже ничего не сказала. Только бросила взгляд на коричневую жидкость в кружках, внешне напоминающую чай, как сказали бы криминалисты. Коньячную бутылку Толик при появлении Галины предусмотрительно спрятал под столом. Впрочем, тут же вернул на стол со словами:

   — Уф, Галочка, напугала – я думал, начальство…

   — Толик! А ты разве не в отпуске? – прищурилась Галина Дмитриевна.

   — В отпуске, Галочка, — Василенко тут же поднялся и начал искать пиджак, — только надоело мне уже отдыхать… я к Трухину вообще-то забегал.

   — А Трухина нет, как видишь. Чего сидишь? Завтра приходи… Юрочка! И ты здесь, дорогой! С маньяком как дела? Разобрался уже?

   — Пока нет, но намек ясен – удаляюсь.

   — Ты-то как раз можешь и остаться! — Крикнула она ему вдогонку, но Ваганов уже смылся к себе в соседний кабинет. — Наташа, рабочий день уже закончился, тебе домой не пора? Или выкроила, наконец, время, чтобы вещдоки на экспертизу разослать? Федин, а ты куда? Стоять! И вы, Екатерина Андреевна! Вы оба, братцы—кролики, задержитесь – будет серьезный разговор.

   — Галина Дмитриевна, может вам тогда тортику отрезать? Мы тут посидели немного… Вам чай или кофе налить?